Убить лучше по-доброму

Некоторые надписи настолько стерлись, что превратились в мудреные иероглифы, на многих надгробиях был высечен череп с крыльями и слова «Momento mori». Помни о смерти. Я провел рукой по резьбе – череп в форме лампочки, с круглыми совиными глазами и полным набором зубов. Между черепом и надписью были изображены две пары скрещенных костей.

– Интересно, когда перестали вырезать на плитах символы смерти? – спросил я. – Это так уместно.

– Действительно, – произнесла Лили, потянув меня за руку. Кладбище спускалось вниз на дальнем конце, и мы оказались под холмом, возле дерева, все еще украшенного желтой листвой. Почти одновременно мы обернулись друг к другу, я обнял Лили, и мы поцеловались. Я расстегнул ее пальто и обнял ее за талию. Ее свитер был невероятно мягким на ощупь. Она дрожала.

– Все еще холодно? – спросил я.

– Нет, – ответила она, и мы снова поцеловались – страстно, притягивая друг друга к себе, словно хотели слиться воедино. Я провел рукой по ее свитеру, почувствовал ее ребра, грудь. Хрустнула ветка, и мы обернулись. На крутом склоне кладбища появилась длинная фигура, она наклонилась возле одной из могильных плит, чтобы сделать фотографию. Мы отстранились, но продолжали смотреть друг на друга.

– Пора прощаться, – сказала она.

– Хорошо, – произнес я хрипло.

– Ты запомнил план? Повторить еще раз?

– Я все помню. Он здесь, – я показал на лоб.

– Что ж, замечательно.

Мы не шелохнулись.

– Когда все закончится, – начал я, – мы продолжим?

– С удовольствием.

– И ты расскажешь мне все свои тайны?

– Да. Я все расскажу. Жду с нетерпением.

Я вспомнил шутку, которую сказал в гостинице «Конкорд-Ривер», когда спросил ее, сколько человек она убила. И вновь я задумался, с кем же я связался. И вновь я ответил себе, что мне все равно.

– Нам надо уйти отсюда по отдельности.

– Знаю. А то окажемся на одной из фотографий этого человека.

Я посмотрел на склон. Человек фотографировал ряд покосившихся могильных плит.

– Я пойду первой, – сказала Лили.

– Хорошо. До следующей встречи…

– Да. До встречи… и удачи.

Она покинула меня, поднялась по кладбищенскому склону и исчезла за ним, человек с фотоаппаратом даже не взглянул в ее сторону. Я стоял на месте, еще чувствуя вкус ее губ. Я застегнул пальто и засунул руки в карманы. Небо, все еще гранитного цвета, слегка прояснилось, и я прищурился, глядя на нее. Впервые после того, как я принял решение убить жену, мне захотелось, чтобы это случилось прямо сейчас. Я чувствовал себя ребенком за неделю до Рождества, когда дни тянутся, и каждый из них кажется вечностью. Я хотел, чтобы Миранда умерла. Она превратила нашу любовь в посмешище. Она меня превратила в посмешище. Я вспоминал, как Миранда смотрела на меня раньше, и сейчас иногда так смотрела, как будто я – смысл ее жизни. А потом она вырвала мое сердце. Зачем мне делиться своими деньгами с женщиной, которая поступила так – растоптала мои чувства, как будто они ничего не значат для нее? Вот моя причина, и я убеждал себя, что верю в это.

А теперь у меня новая причина. Лили. Я сделаю это ради Лили. Я убью свою жену, чтобы быть с ней. И эта причина казалась важнее всех остальных.

Глава 12 Лили

До отлета в Лондон оставалась целая неделя, и я сказала Эрику, что жутко простудилась, и ему не стоит приезжать. Он согласился, при условии, что отвезет меня в аэропорт JFK во вторник. Я думала, мне будет тяжело провести рядом с ним в машине несколько часов, но все оказалось проще. Я вела себя так, будто ничего не случилось.

Летом мы с Эриком несколько раз говорили о моей поездке в Лондон. Я дала ему возможность высказать сомнения и опасения, но он настоял на том, что мы должны остаться вместе, без исключений. Он планировал приехать ко мне в октябре, через шесть недель после моего отъезда. Эрик уже купил билет. Так что когда мы прощались у аэропорта, он сказал:

– Шесть недель – кажется, это целая вечность, но на самом деле время пролетит быстро. Скоро увидимся.

– Слушай, – сказала я, – наверное, это прозвучит странно, но если ты считаешь, что эта разлука слишком длинная, я пойму. Если хочешь сделать паузу, познакомиться с кем-то, мне это не понравится, но я не буду мешать. Скажи прямо сейчас. А не потом.

Он смутился, его глаза впились в мои.

– Ты этого хочешь?

– Нет, совсем нет. Но я хочу услышать правду. Мне не понравится, если ты будешь изменять мне.

– Тебе не нужно беспокоиться об этом. Никогда.

Я искала на его лице малейшие признаки обмана. Я занималась этим много лет с родителями и могла безошибочно определить, когда мне врут. Но на лице Эрика я не увидела ничего, кроме любви и искренности.

– Жду не дождусь октября, – сказала я и крепко обняла его, пока нам не посигналил «Рейндж Ровер», которому мы мешали проехать. В каком-то смысле я не врала. Я действительно с нетерпением ждала приезда Эрика. Его лицо, невинное, любящее лицо, решило его судьбу. Я пока не знала как, но точно знала, что найду способ наказать Эрика, когда он приедет ко мне в Лондон.

* * *