Убить лучше по-доброму

За неделю до ее выпускных экзаменов, в один хмурый день, я припарковал свой «Форд Эскорт» возле магазина спиртных напитков «Арнис» и пересек небольшой парк, направляясь к черному входу дома Растов. Если бы кто-то заметил меня, они увидели бы парня в джинсовой куртке и бейсболке, – то есть в том, что обычно я не ношу. Но никто меня не заметил. Я принес в рюкзаке железный ломик с загнутым концом, чтобы взломать дверь, но она оказалась не заперта. Я знал, что дома никого нет, мистер Раст уехал несколько месяцев назад, а миссис Раст работала в дневную смену в аптеке. Я надеялся, что Ребекка вернется из школы одна примерно в три часа. Спрятавшись в шкафу в ее спальне, я стал ждать.

До сих пор помню ужас и возбуждение, которые я испытывал, сидя в крохотном темном пространстве под шуршащими одеждами Ребекки Раст и потея в лыжной маске, которую нацепил на лицо. Я приоткрыл дверцу шкафа и услышал, как подъехала машина Ребекки, как она вошла в дом и неспешно поднялась по лестнице. Сначала она направилась в туалет и провела там целую вечность, затем, наконец, спустила воду и вошла в спальню, что-то напевая. Сердце стучало так громко, что я удивился, как она не услышала. Я собирался выпрыгнуть из шкафа в своей лыжной маске, но она сама подошла прямо к шкафу и распахнула дверцы. Я шагнул на нее – с ножницами в одной руке и скотчем в другой. Она открыла рот, чтобы закричать, но звука не последовало. Я видел, как ее лицо побледнело, казалось она вот-вот лишится чувств, но вместо этого она бросилась бежать. Я схватил ее сзади и вдруг понял, что она в одном белье. Я скрутил ее, заставил нагнуться и скотчем обмотал сначала лицо и рот, затем руки и колени. Было нелегко; несколько раз она умудрилась пнуть меня ногой, но я молчал, чтобы она не узнала мой голос. Надежно связав ее скотчем, я затащил ее в шкаф и, прежде чем закрыть дверцу, провел кончиком ножниц по ее шее. Она зажмурилась, слезы катились по щекам. Я почувствовал резкий запах мочи.

Я бросил куртку, лыжную маску, ножницы, ломик и рюкзак в мусорный бак за магазином, где продавали алкоголь, и поехал домой. Руки у меня дрожали, но я чувствовал огромное удовлетворение от того, что отомстил Ребекке за боль, которую она причинила мне, однако мне было невыносимо стыдно, что я зашел так далеко. Эти чувства не покидали меня все лето, стыд периодически уступал место страху, что меня поймают. Меня публично опозорят и отправят в тюрьму, и в Гарвард я уже не попаду. Но полиция за мной так и не явилась, лето подходило к концу, и я решил, что мне удалось избежать наказания. Правда, однажды я услышал о случившемся – от моей подруги Молли, которая обожала собирать сплетни. Она рассказала мне, что на Ребекку Раст – «Ты же знаешь ее? Да ведь ты ходил с ней на выпускной, да?» – напали в ее собственном доме, связали и засунули в шкаф, и все думали, что это ее отец, мерзкий тип, который работал на заправке. Больше я ничего не слышал.

Мне все еще снится Ребекка Раст. В моих кошмарах Ребекка умирает в ту ночь, когда я связал ее и запихнул в шкаф. В этих снах меня мучают чувство вины и ужас от того, что меня поймают, и я никак не могу вспомнить, хотел ли я убить ее или просто напугать. В любом случае – я убийца, и эта мысль отравила мне жизнь.

В четверг утром, когда Миранда улетала в Майями-Бич на девичник, я проснулся после одного из таких снов. Я лежал один в постели, видения из ночного кошмара мелькали в голове, потом исчезли. Сначала мне снилась Ребекка Раст, затем я вспомнил, что человек, которого я убил во сне, – Миранда. Я засунул ее в шкаф Ребекки Раст, и она умерла там. Я вспомнил другие образы. Похороны, на которых никто не смотрел на меня. Ужас от того, что я забыл спрятать тело. Лицо отца, у которого из носа текла вода. Поле, на котором я в исступлении копал яму. На мгновенье мне показалось, что это не образы из моего сна, а воспоминания. У меня и раньше бывало такое чувство, когда я находился в пограничном состоянии между сном и бодрствованием – с жутким предчувствием, что мне снилась реальность, что я убийца, и рано или поздно весь мир узнает об этом. Я покачал головой и сказал себе, что это всего лишь сон, затем встал со смятой простыни и взял мобильный с комода. Восемь часов; обычно я встаю намного раньше. Такси должно приехать в восемь тридцать, чтобы отвезти Миранду в «Логан». Я натянул джинсы, свитер и спустился вниз.

– Привет, соня, – Миранда была в столовой. Она сидела за длинным деревянным столом, чемодан стоял рядом с ней. На ней было короткое синее платье и красные ковбойские сапоги, она внимательно смотрела на свой мобильный.

– Не замерзнешь в этом?

Она подняла голову.

– Ничего, это ненадолго. Попрошу водителя включить обогрев – чтобы было, как в Майями, – она выключила мобильный, положила в сумку и встала. – Чем займешься, пока меня нет?

– Во-первых, тебя никогда нет, так что мне не привыкать. Во-вторых, буду работать, очевидно.

– Поужинай с Маком сегодня. Уверена, он в городе.