Убить лучше по-доброму

– Рейс отложили. У нас куча времени.

– Вы действительно хотите услышать мрачную историю моей убогой жизни?

– Как я могу отказаться после такого интригующего начала?

– Прежде чем я начну, придется повторить, – я поднял бокал. – Хотите?

– Нет, спасибо. Два бокала – мой потолок. – Она зубами сняла одну из оливок с зубочистки и откусила кусочек. Краем глаза я заметил розовый кончик ее языка.

– Я всегда говорил, что два мартини – слишком много, а три – слишком мало.

– Смешно. Разве Джеймс Тербер[2] не говорит то же самое?

– Никогда не слышал о нем, – сказал я, глупо улыбнувшись, хотя мне было неловко, что я выдал известное высказывание за свое. Словно из-под земли передо мной появился бармен, и я сделал заказ. Мои губы замерли в том блаженном оцепенении, которое вызывает джин, и я понял, что слишком пьян и слишком болтлив, но, в конце концов, таковы правила всякого аэропорта, и хотя моя попутчица жила всего в двадцати милях от меня, ее имя уже вылетело у меня из головы, и я знал, что вряд ли увижу ее снова. Мне было приятно говорить и пить с незнакомым человеком. Стоило мне озвучить свои мысли, как мой гнев рассеялся.

И я ей все рассказал. Я рассказал, что женат уже пять лет, и что мы с женой живем в Бостоне. Я рассказал ей о той чудесной сентябрьской неделе в гостинице городка Кенневик на южном побережье Мэна, и как мы влюбились в это место и купили дом на берегу по абсурдно завышенной цене. Я рассказал, что моя жена, будучи доктором наук в весьма сомнительной области под названием «Искусство и обществознание», решила, что она способна вместе с архитектурной фирмой работать над дизайном дома, и теперь проводила в Кенневике почти все время – вместе с подрядчиком по имени Брэд Даггет.

– И они с Брэдом?.. – спросила она, отправив в рот вторую оливку.

– Да-да.

– Вы уверены?

Я рассказал подробности. О том, как Миранде надоела наша жизнь в Бостоне. Первый год после свадьбы чем только она ни занималась – декорировала наш особняк в Саут-Энде, потом устроилась на полставки в галерее подруги в округе СоВа[3], но уже тогда я понял, что наш брак выдохся. Нам не о чем было говорить за ужином, мы стали ложиться спать в разное время. А главное – утратили те роли, которые некогда определяли наши отношения. Я был богатым бизнесменом, который угощал ее дорогими винами, водил на благотворительные вечера, а она – богемной художницей, которая обычно ездила на тайские пляжи и зависала в дешевых забегаловках. Конечно, мы были не более чем избитым клише, но нам это нравилось. Мы понимали друг друга с полуслова. Мне даже нравилось то, что никто не стал бы смотреть на меня в ее присутствии, хотя я был недурен собой. У нее были длинные ноги и пышная грудь, округлое лицо и полные губы. Свои темно-каштановые волосы она всегда окрашивала в черный цвет. Она намеренно укладывала их так, чтобы они казались растрепанными, как будто она только что встала с кровати. У нее была безукоризненная кожа, она не нуждалась в косметике, хотя никогда не выходила из дома, не подкрасив глаза черным карандашом. Я видел, как мужчины смотрят на нее в барах и ресторанах. Может, я преувеличиваю, но в этих взглядах было что-то первобытное, хищное. И я радовался, что не живу в те времена, когда каждый мужчина носил с собой оружие.

Наша поездка к Кенневик, штат Мэн, оказалась спонтанной: Миранда жаловалась, что мы уже больше года не бывали вдвоем. Мы отправились туда во второй половине сентября. Первые несколько дней были безоблачные, теплые, но потом на нас обрушился ураган со стороны Канады, заточивший нас в номере. Мы выходили из него только затем, чтобы выпить пива Allagash White и съесть лобстеров в ресторанчике в подвале гостиницы. После урагана дни стояли спокойные, сухие, сумерки стали длиннее. Мы купили свитера и отправились исследовать береговую линию, начинавшуюся как раз на северной стороне отеля и петлявшую между ревущими волнами Атлантики и скалистым утесом. Воздух, недавно отяжелевший от влажности и запахов солнцезащитного крема, стал свежим и соленым. Мы оба влюбились в Кенневик настолько, что, узнав о продаже клочка земли, заросшей шиповником, на отвесном берегу, сразу же позвонили его владельцу.

Через год шиповник выкорчевали, заложили фундамент и почти завершили каркас дома на восемь спален. Главным подрядчиком мы наняли Брэда Даггета, человека мрачного, сурового, разведенного, с густыми черными волосами, козлиной бородкой и кривым носом. Пока я работал в Бостоне – консультировал группу выпускников МТИ[4], которые разработали новый алгоритм для поисковой системы по блогам, – Миранда проводила почти все время в Кенневике; она жила в гостинице и контролировала строительство дома, придираясь к каждой плитке и каждому гвоздику.

В начале сентября я решил устроить ей сюрприз. Я отправил ей сообщение на мобильный и выехал из Бостона по шоссе I-95. В Кенневик я прибыл в полдень и поехал в гостиницу за Мирандой. Оказалось, что она ушла еще утром.