Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде

– Превосходно, дорогая моя, превосходно! – ворковала хозяйка гостиницы, протягивая ключ. – Ей богу, вы останетесь довольны. Ваша комната под номером семь на первом этаже[47].

Мария взяла ключ и кивнула на свой дорожный саквояж:

– У вас есть, кому нести мой багаж?

– Разумеется! К вашим услугам гарсон гостиницы. Эй, Франсуа! – крикнула Гролье кому-то наверх и через минуту оттуда спустился тридцатипятилетний мужчина, не совсем аккуратно выбритый, но одетый как мальчик на побегушках: в коротенькую жилетку, в узкие белые панталоны и такие же белые чулки. Огромная рыжая шевелюра его пылала на солнце будто костёр. Колоритная фигура.

– Франсуа, отнеси багаж и проводи гражданку в седьмой номер.

– И пусть тотчас же приготовит постель, – добавила Мария. – Я хочу прилечь часа на два.

Слуга проворно подхватил поклажу и почти бегом взлетел по лестнице на первый (то есть второй) этаж: силы ему было не занимать. «Чудно у них, однако, – подумала Корде, шагая следом. – “Матушка” – молодуха, “служка” – переросток».

Франсуа Фейяр (таково было имя этого мужчины) остановился в коридоре у второй по счёту двери, которая оказалась открытой. Комната за ней не отличалась излишествами: кирпичный камин, по бокам которого примостились небольшой платяной шкаф и комод с секретером; посреди комнаты стоял стол с двумя жёсткими стульями; у другой стены – деревянная кровать со старым потёртым пологом и зелёной занавеской, – вот и вся хвалёная меблировка. В комнате было достаточно темно; окно хоть и выходило на улицу, но из-за высоты домов напротив солнечный свет в него попадал крайне редко. Впрочем, Мария и не ожидала очутиться в блестящих апартаментах. Она никогда не жила в роскоши, и эта тусклая комната с камином многим походила на ту, которую она оставила в Кане, в доме кузины Бретвиль.

Пока гарсон стелил ей постель, гостья раздвинула бумажные гардины, подняла оконную раму и оглядела, насколько было возможно, улицу Вье-Огюстен.

– Всё готово, – доложил Фейяр, выпрямляясь. – Изволите ещё чего?

– Столовая у вас есть? – спросила Мария, снимая перчатки.

– Нет.

– Где же обедают постояльцы?

– Неподалёку, в гостинице «Тулуз». Гостевой стол стоит там от пятнадцати до двадцати су, и можно очень прилично пообедать. Впрочем, горячий чай и кофе мы приносим в номер.

– А где отхожее место?

– Уборная и умывальник в конце коридора на каждом этаже. Вот только ванная комната у нас одна. Она внизу, также в конце коридора. Если желаете помыться, нужно записаться на вывешенный там листок. Лучше это делать с утра.

– В гостинице много проживающих?

– Летом хватает. Сейчас многие приезжают в Париж.

– На праздник Федерации?

– На праздник? – переспросил гарсон немного озадачено. – Да, наверное, на праздник… Постойте, вы говорите о четырнадцатом июля? На Марсовом поле? Так его ж отменили!

– Как отменили? – резко повернулась к нему Мария. – Отменили праздник Федерации?!

– Вы не слышали? Об этом объявили пару дней назад.

– Почему отменили?

– Говорят, из-за федералистов. Пока не будет покончено с беспорядками в провинции, никаких торжеств.

– Вот как? Значит, Гора нервничает…

– А вы приехали на праздник? – в голосе Фейяра прозвучало сочувствие.

– Нет, я приехала по делу, – гостья вновь повернулась к окну, оглядывая шумящую внизу улицу. – Скажите, где в Париже можно найти гражданина Марата?

– Какого Марата?

– Друга народа.

– Ах, Друга наро-ода! – протянул гарсон понимающе, но тут же наморщил лоб. – Спрашиваете, где его искать? Откуда же нам, простым людям, об этом зна… Хотя, впрочем… Где же ему быть, как не в правительстве.

– В Конвенте, – уточнила Мария. – Понятно, в Собрании, где же ещё. Вижу, вы неплохо разбираетесь в политике, гражданин.

– Я-то? – улыбнулся польщённый Фейяр. – Что я, теперь все в политике. Время такое, сами знаете. Я и свидетельство имею[48], и в национальные гвардейцы записан… Правда, – поправился он смущённо, – не здесь, не в Париже записан, а в Шательро[49]. Это было ещё в девяностом году.

– Вы родом из Шательро? – спросила гостья.

– Мы все из Шательро: я, матушка Гролье и портье Брюно. Матушка переехала в Париж, когда вышла замуж за покойного Гролье, – три года назад, – а затем и нас позвала, потому всегда лучше иметь под рукой земляков, которых хорошо знаешь и которым можно доверять. А то ведь знаете, как бывает…

– Итак, постель готова? Вы свободны, – молвила Мария, давая понять, что разговор окончен.

Гарсон осёкся на полуслове, но уходить из комнаты не торопился, по-видимому, чего-то ожидая. «Большое спасибо, – сказала она. – Можете идти». Слегка поклонившись, Фейяр шаркнул туфлёй и исчез за дверью.