Убить Мертвых (ЛП)

Я оглядываюсь по сторонам и замечаю бьющегося о сетчатый забор на другой стороне улицы Бродячего. Он выглядит новеньким, словно его укусили и обратили сегодня ночью. Я подхожу, срываю с него рубашку и возвращаюсь к Ренье.

Он сидит на земле, раскачиваясь взад-вперёд, скуля и обеими руками сжимая ногу.

— Расслабься. У тебя есть ещё одна нога.

— Иди на хуй, — говорит он сквозь стиснутые зубы.

— Возможно, ты захочешь следить за своим языком с человеком, который может или перевязать тебя, или дать истечь кровью до смерти.

— Отвали от меня. Ты знаешь, кто моя семья?

— Ага, и Гействальды не твоя настоящая семья, да, Аки?

Он моргает, глядя на меня. Его руки сжимаются и разжимаются вокруг кровоточащей ноги. Я рву рубашку Бродячего на полосы и заматываю рану.

— Я помню тебя по «Бамбуковому дому кукол». Ты подошёл к барной стойке, словно сопливый маленький принц, и приказал мне проделать трюк с порталом. Когда я велел тебе убираться, а ты начал упираться, едва не возник скандал. Но всё это был спектакль, не так ли, Аки? Твоя мама была там, надеясь найти кого-нибудь, кто сможет разыскать её пропавшего мальчика. Кто-то сказал тебе, что она собирается пойти туда. Ты был в баре не для того, чтобы произвести впечатление на своих друзей или действовать мне на нервы. Ты проверял свои чары. Ты знал, что, если сможешь пройти мимо собственной матери, и она тебя не узнает, значит, ты свободен. Все видели лишь Ренье Гействальда.

— Продолжай трепаться, говнюк. Ты покойник.

Я туго стягиваю повязку и заставляю его поморщиться.

— Раз Кабал так хорошо потрудился над чарами, зачем тебе понадобилось его убивать?

— Ты помнишь, как пах этот парень? Кроме того, я никогда никого не убивал.

— Верно. Ты просто открыл дверь и позволил своим дружкам делать грязную работу. Держу пари, ты даже не заходил внутрь, чтобы понаблюдать за весельем. Ты стоял у двери, пока не стихли крики, а затем выпер своих дружков обратно на улицу. Один момент. Я знаю, почему Бродячие не едят меня, но почему они не едят тебя?

Парень пожимает плечами. Поражает меня весьма профессиональной усмешкой. Держу пари, он практиковался перед зеркалом.

— Может быть, я хорошо учился в воскресной школе, и Иисус возлюбил меня.

— Или кто-то набросил на тебя защитное заклинание.

Он пожимает плечами.

— Сейчас столько всего происходит, кто может упомнить?

Я щёлкаю пальцем по его кровоточащей ноге.

— Ты так и не сказал мне, зачем убил Кабала. Не против, если я попробую угадать? Кабал с Косимой переживали трудные времена, так что, когда он обнаружил на пороге своего дома зрелого молодого деревенщину вроде тебя, просящего помочь с незаконным худу, ему пришлось согласиться. Не ради платы, а чтобы потом иметь возможность тебя шантажировать. Разве не так всё было? Он угрожал разболтать, что ты не настоящий Ренье?

Аки качает головой.

— Ты понятия не имеешь, что происходит.

— Я знаю, что ты выдаёшь себя за сына Гействальдов, и что кто-то охотится за старыми семействами. Должен отдать тебе должное. Довольно ловко, прятаться со старым семейством, пока убираешь остальные. Ты уже добрался до Кабала, Спрингхилов и семьи Спенсера Чёрча. Скорее всего, и других, о которых я даже не знаю. Скажи мне, а когда дойдёт черёд до Гействальдов?

— Ничего себе, я не знаю. Это у тебя есть опыт убийства Гействальдов. Ты скажи мне.

Я гляжу на него и не отвожу взгляд, пока он не отворачивается.

— Ты не Гействальд, так что не устраивай мне семейных сцен из-за Элеоноры. И она была вампиром. Когда я добрался до неё, она уже была мертва.

— Но она по-прежнему ходила и говорила. Это нормальная разновидность покойников. Не самая лучшая, потому что ей нужна была кровь, чтобы продолжать жить, но это лучше, чем ничего. И тебе нужно было отнять это у неё. Может, ты ревновал, что при всём своём предполагаемом могуществе, всё равно умрёшь, как все те безымянные бараны в городе? Тебе следовало быть более умным, и дать Элеоноре укусить себя. Или ты что-то имеешь против того, чтобы жить вечно?

Интересный вопрос. Я не думал о смерти Элеоноры, иначе как ещё о чём-то, о чём сожалел. Но Аки поднял интересную тему.

— Я ничего не имею против бессмертия, но и не молю о нём. А ты? Так вот к чему всё это? Тебе кажется, что ты нашёл способ обойти смерть? Как? Как одна из этих тварей? Господи, малыш, надеюсь, твоя гениальная идея не заключается в том, чтобы как-нибудь превратиться в Учёного.

— Ты ни черта не понимаешь, что происходит.

Ангел что-то шепчет мне на ухо.

— Уверен, Аки? Если ты не ходишь в вечернюю школу, чтобы стать Бродячим, то что Элеонора делала с Друдж Аммуном? Где она его взяла? У тебя?

— Откуда тебе вообще о нём известно?

Аки вертится. Едва не хватается за меня, прежде чем снова упасть.

— Ты мёртв. Ты, блядь, покойник. И не как Элеонора. Ты будешь среди тех, чья душа заперта в гниющей плоти, пока город высасывает её досуха. Лос-Анджелес принадлежит Рождённым Смертью. Так было всегда, и так будет всегда.

Это уже интересно.