Убить нельзя научить 1

Я попыталась как можно мягче, но и как можно убедительней объяснить это «шотландке». Но после нервотрепки и общения с воинственными скандрами мой дар убеждения стремился к нулю, и студентка ужасно расстраивалась. Делала она это настолько нарочито, что не только Станиславский сказал бы «не верю», но и слесарь-алкоголик Дядя Ваня недоверчиво икнул. И даже после того, как приполз бы в свою слесарскую коморку «на бровях». Студентка сгорбилась, вытянув шею вперед, как страус во время бега, смешно подтирала нос пальцем. Дилетантка! Даже и не подумала о том, что после этого не мешало бы для достоверности вытереть палец о юбку. Взгляд кота из мультика про Шрека «артистке» не особенно удался – она выпучила глаза до размеров блюдец и бешено ими вращала. Хорошо, что я уже повидала улыбку Езенграса, Вархара и Драгара тоже. После них даже такой взгляд грустного зомби перед поеданием человека заживо не сильно пугал. Так, до легкого нервного тика. Мелькнула шальная идея посоветовать «шотландке» встречать насмешки сокурсников с таким же лицом. Остановило меня лишь то, что в Академии уже год как не было штатного психолога.

Сначала я поразилась – откуда взяла сведения об этой предсказуемой оказии. Драгар не рассказывал, а я не спрашивала.

Только потом дошло. С перепугу, во время магнитной бури, у меня открылся редкий среди индиго дар – черпать в информационном поле перекрестья нужные и совсем ненужные сведения. Эх! Была бы моя воля – закрыла бы дар обратно! Некоторые вещи лучше даже в общих чертах не представлять. Сведения из жизни «Академии войны и мира» яркий тому пример. Но самым худшим оказалось другое – я видела и узнавала только то, чем хотело поделиться информационное поле. Все прочее, как ни прискорбно, оставалось темным пятном.

Когда истории просто приходили в голову, еще полбеды. Но временами красочные эпизоды загружались в мой бедный мозг, словно файлы в компьютер. Упорно проигрывались там, без рекламы, попкорна, и, что самое ужасное – без предупреждения и успокоительных.

Именно так я и увидела, как последний вузовский психолог уволился отсюда с криком «Я лучше пойду санитаром к самым буйным!». А когда ректор попытался уговорить его остаться, решительно вышел в закрытое окно третьего этажа. Отделался бедолага очень легко – буквально три-четыре гипса, штук сто порезов по всему телу – и он дома, в родном мире, далеко от Академии.

Хуже того – все ректорские запасы сильнейших транквилизаторов (Езенграс принимал их, чтобы взбодриться) закончились после какой-то «костюмированной вечеринки».

Что меня, кстати, совсем не удивило.

Конечно же, от натуги на глаза студентки навернулись слезы. Снова здорОво! В какой вуз не попаду, везде одно и тоже. Никакой фантазии у этой молодежи, никакой экспрессии, никакого креатива!

Спектакли, рассчитанные на женское сострадание «жалостливой преподши» разыгрывала чуть ли не каждая вторая студентка. Невдомек было горе-артисткам, что проницательна я не меньше, чем сострадательна. И спектакли раскалываю как белочка орешки.

И все же помочь жертве невоспитанных амбалов хотелось сильно. Эмансипированные гены во мне даже уже не проснулись, взорвались бодростью и энтузиазмом, как студенты после четырех-пяти банок энергетика.

– Тебя как зовут? – спросила я, запоздало смекнув, что мы так толком и не познакомились.

– Сласа, Слася Вольк, – с придыханием представилась девушка. Слезы в ее глазах тут же высохли, на скорбных губах мелькнула улыбка Чеширского кота. Так я, в принципе, и думала.

– Вот что я скажу тебе, Слася Вольк. Заходи ко мне завтра, после занятий. И мы подумаем – как тебе добиться уважения сокурсников. Вступление в мою группу вопроса не решит. Наоборот, они обозлятся. Решат, что ты прикрываешься дружбой с преподом. Поверь, у меня опыт есть.

– Вы где-то еще работали? – заинтересованно приподняла брови Слася, словно полагала, что я буквально вчера вылупилась из яйца посреди Академии и тут же заступила на должность.

– Где только не работала, – устало протянула я. – А теперь иди. Одохни, отдышись, выспись. Сон улучшает кожу, между прочим.

Девушка картинно вздохнула, подняла и опустила плечи, но открыла дверь.

– Ой, Слася, – окликнула я.

Она быстро обернулась.

– Пудра и тональный крем ухудшают кожу. Лучше смешай раствор соли. Треть столовой ложки на литр воды. И делай примочки – утром и вечером. Минут по тридцать-сорок. Следи, чтобы не щипало. Увидишь разницу.

– Просто раствор соли? – поразилась Сласа, всплеснув длинными руками, словно надеялась взлететь. Этот жест в Академии явно в почете.

– Просто раствор соли, – кивнула я. – И не надо замывать лицо до дыр. Гигиена – хорошо, уничтожает бактерий. Но чрезмерная гигиена приводит к обратному результату. Ты смываешь с кожи жировую пленку. А именно она защищает от бактерий, которые провоцируют прыщи.

Брови Сласы совсем выползли на лоб. Будто бы я не элементарные вещи ей говорила, а открыла новую Галактику.

– Вы такая умная, – восхитилась девушка.

Да уж, и такая усталая, прибавила я мысленно.

Сласа еще раз длинно поблагодарила и ушла.