Убить отступника

В столице он квартировал в самом ее сердце – на Невском проспекте. В скромном двухэтажном особняке с мезонином. Дом с четырьмя небольшими мраморными колоннами на фронтоне был выкрашен в жизнерадостный ярко-желтый цвет. На вид жилище казалось вполне уютным. Оно принадлежало родной тетушке гвардейца – Варваре Аркадьевне Полозовой, вдове прапорщика Конногвардейского полка Сергея Полозова. Своего жилища в столице у Голевского не было. Имением Соловьево в Пензенской губернии – 50 душ крестьян – заправлял его старший брат Никита, армейский поручик в отставке. Братья Голевские были разными людьми и по интересам, и по характерам. Иногда ссорились, но быстро мирились. Они души не чаяли друг в друге – все-таки родная кровь! Но переписывались нечасто и редко виделись.

Так что Александр с 1816 года почти безвылазно жил у тетки в Петербурге. Особняк с мезонином стал для него почти родным. Варвара Аркадьевна по обыкновению летом уезжала в свое тульское имение и возвращалась в столицу лишь под Рождество, с вереницей саней, где было мясо домашней скотины и птицы, бочки с солениями, запасы меда, свежемороженой ягоды, масла, сыра, сметаны, творога. В свое отсутствие тетка предоставляла возможность любимому племяннику похозяйничать в доме. Ее родной сын Андрей женился и уехал в Казань служить чиновником по особым поручениям у местного губернатора. Он редко приезжал в Петербург, только по каким-нибудь делам…

После ужина Александр прилег на софу в гостиной.

Мысли Голевского снова вернулись к Даше.

«Как бы мне ее снова повидать? А может, написать ей письмо? Или лучше обожать мой предмет страсти на расстоянии? Говорят, платоническая любовь во много крат сильнее физической. Напишу ей послание в стихах и подпишусь таинственными инициалами. Пусть гадает, кто сочинил. А там поглядим, промелькнет ли искоркой ее страсть, или возгорится в душе большое пламя? Эх, отвлечься мне надобно. Почитать, что ли, на сон грядущий великого Шиллера? Или как? Все же почитаем».

– Эй, Игнат, – позвал старика Голевский. – Принеси-ка мне, голубчик, книжку в коричневом переплете. Она лежит в моем кабинете на столике. Так вот, не закрывай ее. Понял, братец? Хорошо понял?

Слуга закивал.

– Будет сделано, барин. Не сомневайтесь.

Расторопный слуга умчался и вскоре принес требуемую книгу. Капитан взглянул на нее… Так и есть, открыта на любимой странице. Попробовал почитать. Ничего из этой затеи не получилось. Мысли мешали сосредоточиться. Все грезилась Даша.

* * *

Александр Дмитриевич ворочался, пытался снова заснуть, но сон упрямо не шел к нему.

…Уже рассветало, и капитан не стал зажигать свечу. Отдернул портьеру, слабый свет упал на стол – вполне сойдет. Нетерпеливое перо поспешно вывело на чистом листе черные буквы: «Из Шекспира. Посвящено Д***». Появились и первые строки:

Глаза моей любви на солнце не похожи.
Коралл затмил бы чудные уста…

…Когда Голевский отложил перо, наступило утро. Вдруг дверной колокольчик требовательно зазвенел, и капитан отложил перо.

– Кого же это принесло в такую рань? – удивился Голевский.

Игнат пожал плечами.

– Не могу знать, барин.

– Так пойди, открой.

– Сию минуту.

Игнат быстро исчез и вскоре появился на пороге кабинета. Доложил:

– Барин, к вам гости пожаловали, какой-то офицер.

– Офицер. А как он представился?

– Представился, представился, барин. Поручик Снетков, кажись.

– Когда кажется, крестись, голубчик. Проси его, я сейчас подойду.

– Хорошо, барин.

Голевский вошел в гостиную. Там его ожидал незнакомый офицер. Золотистые адъютантские аксельбанты украшали ярко-голубой мундир. Офицер щелкнул каблуками – звякнули шпоры.

– Капитан Голевский?

– Да, это я… – кивнул капитан, а у самого сердце похолодело.

«А вдруг он по мою душу? Вдруг это арест?.. Да вроде не за что? И он без фельдъегерей или унтер-офицеров. Нет, это не похоже на арест. Так что это?..»

– Честь имею представиться, адъютант генерала Бенкендорфа, поручик Снетков.

– Чем обязан, поручик?..

– Вам письмо от его превосходительства, – жандарм торжественно вручил гвардейцу белый конверт. – Велено передать вам лично в руки. Честь имею!

Снетков козырнул. Голевский кивнул ему в ответ.

– Честь имею. До свидания, поручик…

Адъютант ушел, а Голевский облегченно вздохнул:

«Слава Богу, что это не взятие под стражу!»

Он спешно распечатал пакет, быстро пробежал глазами по строчкам…

Любезный Александр Дмитриевич, приглашаю Вас на аудиенцию ко мне во вторник, к 12 часам.

С уважением,

начальник III отделения собственной Его

императорского величества канцелярии

А. Х. Бенкендорф.

Голевский вздрогнул от неожиданности…

Бенкендорф Александр Христофорович? С какой стати он понадобился главному жандарму России?