Убить Петра Великого

— Я имею представление об этом. Знаете ли, слухи по Европе распространяются значительно быстрее, чем холера. А потом, русский царь Петр просто бредит морем. Частенько представляется в кабаках шкипером, и все эти разговоры доходят даже до моих ушей.

Принц насторожился:

— И что же вы о нем думаете?

— Весьма занятная личность. — Обветренные губы адмирала разодрала широкая улыбка. — Признаюсь, я бы хотел иметь в своей команде такого матроса… Но дело не в этом. Что вы хотите лично от меня?

— Скажу вам откровенно, адмирал. Я не из тех людей, которые способны прощать оскорбления. — Губы принца плотно сжались. — Русский царь должен поплатиться за это. Вы сказали, что представляете его дальнейший путь…

Всего лишь легкий кивок:

— Именно так. Он должен отправиться морем до Нидерландов.

— У меня к вам будет одна просьба… Потопите корабль Петра! С вашими талантами сделать это будет совсем не трудно. А потом, насколько я понимаю, в этом деле у вас имеется некоторый опыт.

— Разумеется. Мне ведь не однажды приходилось участвовать в морских баталиях, — сдержанно согласился адмирал.

— Ну вот видите. Лучше вас это никто не сделает!

— Тогда, герцог, у меня к вам будет встречное предложение. Вы мне предлагали деньги?

— Я плачу за работу.

— Так вот, прошу их взять обратно.

Старый адмирал положил на стол объемистую сумку. Внутри звякнул металл.

Принц нахмурился. Он вправе был рассчитывать на иное продолжение разговора:

— Я вас не понимаю.

— Я достаточно обеспеченный человек и не нуждаюсь в золоте. С возрастом начинаешь понимать, что главное в этой жизни — спокойствие!

От души слегка отлегло. Герцог даже попытался улыбнуться:

— Если вы отказываетесь от денег, то, следовательно, желаете заполучить нечто большее.

— Возможно, вы и правы. В нынешние времена слово настоящего дворянина стоит дороже.

— Так что же вы от меня хотите?

— Сейчас Голландия не та страна, какой она была во времена моей молодости или хотя бы двадцать лет назад, — неторопливо продолжил беседу старый пират. — Тогда помнили о прежних заслугах. Не то, что сегодня. Прежде каждый герой войны пользовался заслуженным уважением. Ныне все переменилось, и даже в прежних героях видят непримиримых врагов. — Адмирал испытующе посмотрел на герцога, но тот оставался невозмутим. — Вот хотя бы взять меня. Мне приписывают различные злодеяния, которых я не совершал, и порочат мое имя рьяного христианина. Признаюсь, я устал от этих нападок. Мне бы хотелось спокойно встретить старость в кругу своих домочадцев. Для своей страны я уже больше не герой. Все забыли о том, что когда-то я дрался с английской эскадрой и одерживал блистательные победы. — Подбородок де Витта горделиво приподнялся. — Сейчас они почему-то называют меня пиратом. Герцог, я бы не хотел лукавить… Я прошу вашего покровительства.

Всего такая малость за столь неоценимую услугу. Ободряюще улыбнувшись, принц произнес:

— Хорошо, адмирал. Я сделаю все возможное. В моих дворцах вы всегда будете желанным гостем. А теперь давайте перейдем к делу.

— Герцог, в моем распоряжении пять боевых судов. Так что русскому царю не уйти.

— Я очень на это рассчитываю.

Изящно поклонившись, адмирал ушел.

В окно герцог увидел, что де Витт явился в сопровождении небольшой свиты. Видно, они такие же отчаянные головорезы, как и сам адмирал. Старые, с длинными седыми прядями, свисавшими на широкие плечи, эти люди казались сделанными из кусков морской пены. Камзолы, в которые они были одеты, уже давно вышли из моды. Заметно помятые одежды выглядели так, словно тоже побывали в серьезных передрягах.

О чем-то перемолвившись, мужчины оседлали коней и направились к воротам. Наездники они были никудышные — при каждом шаге лошадей их раскачивало из стороны в сторону, как если бы они угодили в нешуточный шторм. Оставалось надеяться, что на палубе корабля эти головорезы чувствуют себя несравненно увереннее, чем в седле лошади.

Как только адмирал со своей свитой скрылся за ровной стеной кипарисов, герцог де Конти подошел к бронзовому бюсту великого Людовика II де Бурбон-Конде. В какой-то момент ему даже показалось, что губы полководца дрогнули. Принц де Конти положил узкую ладонь на плечо принца де Бурбон-Конде, как бы благодаря за молчаливую поддержку. Но потом неловко спрятал ее за спину: а оценит ли полководец подобную фамильярность?

Следует соблюдать субординацию даже с покойниками.

Но одно принц де Конти знал совершенно точно. Его славный предок не прощал нанесенных обид. И уж наверняка отыскал бы способ наказать человека, отнявшего у него корону.

О великом де Бурбон-Конде говорили всякое. Кроме легенд, превозносящих его храбрость, были и откровенные небылицы, придуманные врагами.