Убить шпиона

— Серж, ну, подумай сам, во что это может вылиться. Сейчас мы живём в огромном мире, в котором всё подчинено решениям ианш'та-ролан и сам чёрт не знает, на основании чего они их принимают. Во всяком случае они просто диктуют свою волю всем нашим правительствам, а межгалактическая торговля является самым мощным инструментом их влияния на нас. Я работаю в АГБ всего лишь полгода и вообще пошла туда только потому, что только через эту контору могла вылететь на Неверал и присоединиться к своему деду, но и этого времени мне хватило для того, чтобы понять главное, — в нашей конторе спят и видят, как бы им придумать что-нибудь такое, чтобы заставить светляков относиться к нам, как к равным и вдруг ты говоришь такое, что действительно может без пистолетов и пушек заставить их выслушать наши требования спокойно и без истерик. Знаешь, если Леон действительно задумал это, то он стал для них опасен.

Внимательно выслушав агента АГБ, я спросил:

— Джинни, а ты сама как считаешь, мы действительно уже настолько поумнели, что можем разговаривать с ианш'та-ролан на равных? Пока что я вижу, что они весьма неплохо справляются со своей ролью мудрых воспитателей в детском саду. Причём даже не в старшей, а в младшей группе, и не представляю себе, какие требования им могут заявить самые древние из тех цивилизаций, которые входят в Звёздное Содружество, а их межзвёздная торговля это всего лишь самая дорогая игрушка, которую они нам дали. Мы играем в эту игру с упоением и она нам всем очень нравится, но при этом не забывай, дорогая, что полёты в космосе для всех нас занимают считанные часы лишь потому, что ианш'та-ролан дали нам свои гиперсветовые двигатели и возможность выходить в подпространство. Максимум, на что мы способны, так это строить корпуса космических кораблей, да, и то не самые лучшие, ну, и ещё ставить на них котлы. Вот в этом мы действительно впереди всех семи галактик. Нет, Джинни, лично меня вполне устраивает существующее положение вещей и я не стал бы выставлять никаких требований ианш'та-ролан, а вот Митрану хвоста накрутил бы с огромным удовольствием и полагаю, что большинство нашего брата примет именно мою сторону. Знаешь, даже самые отъявленные сапоги окунувшись в нашу профессию, начинают понимать, что родина родиной, а всеобщий мир всё же лучше. В том числе и для родины.

Глаза Джинни сверкнули и она спросила:

— Меня, разумеется, ты относишь к сапогам, пиджак несчастный? Ну, отвечай, не юли.

Я рассмеялся и воскликнул:

— Джинни, девочка моя, ты самый элегантный сапожок, который я только встречал, но, в основном ты права. Как и все вояки ты сразу же хочешь перетянуть одеяло на себя.

Моя спутница вздохнула и согласилась:

— Да, что есть, то есть. Соваж постоянно тычет меня носом в это дерьмо и говорит:

— «Джин, мне не важно что думаешь об этом ты сама. Подумай о том, как к этому отнесутся остальные. Нельзя противопоставлять свои личные интересы интересам всех остальных людей. Так можно и шею себе свернуть». Наверное вы оба правы, Серж, мы действительно ещё не доросли до того, чтобы диктовать свою волю ианш'та-ролан.

Но знаешь, я всё равно считаю, что Леона могли убить именно за это.

Пожав плечами, я принялся осматривать кабинет, сказав:

— Не думаю, что это сделал кто-то из сияющих. Они не являются сторонниками таких методов решения сложных вопросов, особенно если это касается политики. Во всяком случае я так думаю, а там кто знает, как всё произошло на самом деле.

Джинни в тон мне прибавила:

— И поскольку мы стремимся установить истину, то возможно тоже ходим по лезвию ножа, Серж. Правда, это меня беспокоит как раз в самую последнюю очередь. Я и раньше, когда работала в полиции, всегда кому-нибудь мешала.

Вот тут я с ней был полностью согласен и то предупреждение, которое какая-то дама передала мне через Меин-ан-Шата, приобрело новое, куда более зловещее звучание, но меня это лишь раззадорило. Вот теперь я точно решил идти до конца, но если говорить честно, то никакого иного выбора у меня просто не было. Терять пятьдесят лет жизни на каторге мне вовсе не улыбалось, а я уже всем своим нутром чуял, что близок к разгадке и потому с удвоенной энергией и вниманием приступил к осмотру кабинета. Увы, но в Лёвкином кабинете мне не удалось обнаружить ничего такого, что я мог бы отнести к делу в качестве важных улик. Мы осмотрели остальные комнаты на втором этаже и поднялись на третий. Вот там-то меня и ждала удача. В спальной я учуял запах каких-то дорогих и без сомнения редких духов и не только учуял, но и взял пробы воздуха для дальнейшего исследования. Вместе с Джинни мы тщательно обшарили всю спальную, перетряхнули всё постельное бельё, к сожалению выстиранное и отутюженное и не нашли больше ничего, а я так жаждал найти хотя бы один единственный волосок Лёвкиной возлюбленной.