Убить Сталина

-К Максиму Петровичу? - лицо женщины расплылось в улыбке. – Проходите.  А это…

Она кивнула головой на гроздь звонков.

-Только собрались индивидуализировать, еще не работает…

«Индивидуализировать», - повторил Архип, стараясь запомнить.

 Женщина посторонилась, пропустив Архипа. Он вошел, и ему показалось, что он попал если не в ад, то Бог знает куда.

 Белый пар пах свежей сиренью, по полу, вокруг наполненных водой шаек, крича и смеясь, носились друг за другом дети – кажется, пятеро. За столом в кухне сидели две женщины и пожилой мужчина.

«Коммуналка», - со странным чувством вспомнил Архип.

-У нас тут большая стирка, - радостно сообщила женщина. – К зиме готовимся.

 Архип не понял, как это – к зиме, но улыбнулся и кивнул головой:

-И то дело,- сказал по инструкции.

 Дети, визжа, носились рядом, какой-то мальчишка с копной светлых волос все хватался ручонками за его ноги, прячась за ними, как за забором, от друзей.

-А вот я вас, – прикрикнула на детей женщина и тут же с улыбкой пояснила Архипу.- Зверевское потомство расшалилось… Может, кушать хотите?

-Да, присаживайся, товарищ,- пригласил старик, стукнув ложкой по столу. - Я вижу, ты человек рабочий.

Архип, оглушенный и оторопевший, едва нашелся, чтобы ответить:

-Нет, благодарю, - и тут же добавил.-  Мне б Максим Петровича…

-Так он можа спит еще,- проговорила одна из женщин.

-Да, спит, - засмеялась другая.- Читает, небось. Вон девятый номер.

 Архип прошел по широкому коридору и тихо постучал в дверь с медной девяткой, прибитой маленькими гвоздями.

 -Войдите.

 Дверь оказалась незапертой. Иноненко и вправду читал и при появлении Архипа отложил в сторону книгу  с золотистыми буквами на обложке - «Ленин».

-Племяш! - закричал он, испугав Архипа.- Сколько лет, сколько зим!

И тут же добавил шепотом:

-Ну, здравствуй, потомок. Притвори дверь плотнее.

* * *

    Живой Иноненко мало чем отличался от своих фотокарточек – та же суровая хмурость бровей, та же жесткость линий рта и подбородка… Но черные глаза блестели, придавая лицу лихорадочную живость.

 -Как звать?

-Архип.

-Хмм, - агент задумался, поводя рукой по давно небритой желтой щеке. – Да ты сядь.

 Архип присел на табурет – грубый и неровный, должно быть, сколоченный своими руками.

-Я думал, придет Кирилл – идейный хлопец.

Иноненко, как показалось Архипу, пытливо заглянул ему в глаза.

-Прислали меня, - несколько жестко сказал Архип.

-Да-да, конечно,- извиняющимся тоном пробормотал Максим Петрович, встал с продавленного дивана, подошел к окну.

  Архип с удивлением осмотрел комнату: он знал, конечно, что в тридцатые годы многие жили в коммуналках, а то и в бараках, но Иноненко – то был начальником кремлевского гаража, а любая власть подкармливает своих слуг.

  Стены комнатки были оклеены порыжелыми обоями с плохо нарисованными колокольчиками, кроме табурета и дивана из мебели были платяной громоздкий шкаф да стол. На столе - стакан с буроватой жидкостью, бутылка воды и портрет Сталина, под столом - несколько книг с потрепанными обложками. Была еще отопительная батарея, на ней сушились носки хозяина.

Иноненко вздохнул, отошел от окна, присел на заскрипевший диван.

-Думаешь, почему я так живу, - сказал он, понизив голос до шепота, и развел вокруг себя руками. – Мне от них ничего не надо.

 Архипа поразила такая догадливость, и он не нашелся, что ответить.

-А у тебя кого … ну, это самое … - приблизив лицо к самому носу Архипа, проговорил Иноненко.

-Прадеда, Максим Петрович, - соврал Архип.

  Агент понимающе закачал головой, зашлепал губами и, отстранившись, откинулся на спинку дивана. Теперь он смотрел на Архипа с жалостью, словно гибель прадеда потрясла того не далее, чем вчера.

 -А вы?

-Я?  - вскинул брови Максим Петрович. – Я вот из-за него…

 Он ткнул пальцем в том Ленина.

  У двери что-то застучало, словно кто-то уронил банку.

-Дети, - многозначительно сказал Иноненко.- Ну что ж, племянничек, вечереет…

 За окном и вправду образовались сумерки. Над соседним парадным зажегся тусклый фонарь.

-Идем ужинать.

 Архип испуганно приподнялся.

-Да ты фуфайку-то сними, - засмеялся агент. – Или вы в своей Твери в фуфайках кушаете?

 Архип скинул фуфайку, оставшись в русской вышитой рубахе, подобной той, что при царе носили «малые» и «человеки». Не хватало только подпоясаться.

 Иноненко с иронией посмотрел, покачал головой и, порывшись в шкафу, выудил старый френч,  кое – где попорченный молью.

-Надевай!  Не бог весть, а все же… Да и в Твери сейчас несладко живется.

 Архип стал переодеваться и краем глаза заметил, что Иноненко с интересом глядит на него.

-А вы, я смотрю, не шибко поправились-то. Хлипкие!

Архип промолчал – он и вправду был не очень силен физически.

 Как только дверь комнаты отворилась, в нее хлынул пар, детские крики, а также неторопливый разговор. Неторопливый разговор вели сидящие на кухне люди – много людей. Женщины, мужчины. Как только Архип с Максимом Петровичем появились на кухне, все глаза устремились на новичка. Архип смутился.