Убить Тома Круза

 От этой мысли Ван Хох невольно усмехнулся про себя. Единственное, чего он действительно опасался, так это угрозы штурмбанфюрера применить к нему психотропные препараты. Художник был уверен, что его подсознание просто так свои секреты не выдаст, но не мог поручиться, что оно справится с массированным ударом стимуляторов. Однако в последнее время штурмбанфюрер куда-то пропал, и Ван Хох терялся в догадках, куда подевался австриец и означает ли его исчезновение, что он о чем-то не смог договориться с Томом Крузом. Если это было так, то означало ли, что Норман-Ауденхоф автоматически попадал в ряды потенциальных союзников старого художника? И если да, то предпринимал ли он какие-то шаги по вызволению Ван Хоха из плена, или тому нужно было по-прежнему надеяться только на себя и свою удачу?

 Было в этом деле и еще одно обстоятельство, которое не давало покоя старому художнику. Его только что на весь мир объявили покойником, и это, по мнению Ван Хоха, было сделано не просто так. Кому-то было нужно, чтобы его считали мертвым. Но кому? Возможно, "бригаде" Тома Круза, которая уже неделю держала его в заложниках, тщетно пытаясь вырвать бережно хранимые его подсознанием тайны. Мертвого никто не будет искать. Но его, по большому счету, и искать-то было некому. Единственными знакомыми Ван Хоха в огромном Вечном городе были его русский гид Василий и... Римский папа.

 "Гид бразильского туриста опознал тело покойного", - вспомнил Ван Хох не дававшие ему покоя слова репортера. - "Зачем он это сделал? Значит ли это, что он с самого начала, еще в Бразилии, был подослан ко мне саентологами и просто выполнял заранее предназначенную ему часть плана?" За свою долгую жизнь Ван Хох был участником и свидетелем и не таких сложных шпионских комбинаций, и его разум охотно соглашался сделать подобное допущение, но какое-то шестое чувство, которое его никогда не обманывало, подсказывало старику, что оно было бы неверным.

 Ван Хох прекрасно разбирался в людях и в любом разговоре отлично чувствовал собеседника. Этот врожденный талант, возможно, стал ключом к его величайшему публичному успеху, оставшемуся в "прошлой жизни", на нем, вероятно, и строилась его непостижимая харизма. Гид Василий, назвавшийся греческим принцем, понравился ему сразу, и ни разу за проведенные вместе пару недель его поведение не вызывало у Ван Хоха подозрений или недоверия. Кроме того, старик чувствовал, что этот русский встретился на его пути не случайно - и то была воля Великих Богов, Провидения, но никак не кучки жалких сектантов, возглавляемых амбициозным актеришкой и посредственным экстрасенсом. А значит, публично признав его мертвым, гид Василий исполнял волю Судьбы. То есть - пытался таким образом позвать на помощь, привлечь чье-то внимание, подать кому-то знак...

 Кому? Ответ на этот вопрос был настолько прост и очевиден, что, когда он пришел Ван Хоху в голову, у него даже пробежали мурашки по коже. У них было не так уж много общих знакомых в Риме, а если честно - то такой "знакомый" был всего один. Папа Бенедикт XVI. Вероятно, перепробовав все варианты привлечь внимание наместника Бога на земле, Василию не оставалось ничего другого, как прибегнуть к такой вот крайней мере.

 Ван Хох больше не сомневался в порядочности своего гида - ведь он четко почувствовал его светлую позитивную энергетику еще в Бразилии. Единственное, в чем пока не был уверен старый художник, так это в том, сможет ли понтифик правильно истолковать поданный ему сигнал.

 

 17 июня 2009 года

 Папский дворец

 Ватикан

 

 Мягкие ковры скрадывали звук шагов, но папский камерарий Гюнтер Хольцхауэр и без того обладал особым талантом двигаться бесшумно: сначала ставишь ногу на пятку, потом на край ступни и только после этого на всю ступню. Эта любопытная способность вкупе с совершенно незапоминающейся блеклой внешностью невольно наводила на мысли о не совсем обычном прошлом отца Гюнтера. Впрочем, задумывались об этом немногие, поскольку камерарий, как правило, мало у кого оставался в памяти - и это был еще один его врожденный талант, которому не учат ни в одной спецслужбе мира.

 Хольцхауэр бесшумно прикрыл за собой дверь, ведущую в папские покои, и несколько секунд рассматривал ожидавшего в приемной посетителя. Тот стоял к нему спиной, и в освещенном утренним солнцем оконном проеме Гюнтер мог видеть только его силуэт, что давало ему крайне мало информации к размышлению. Де Анджелис развернулся ровно в тот момент, когда Хольцхауэр уже собирался сообщить ему о своем появлении - в спецслужбах учат не только бесшумно двигаться, но еще и слышать тех, кто бесшумно движется у тебя за спиной.

 - Вы опоздали, - безо всяких эмоций констатировал камеренго вместо приветствия.

 "Обнадеживающее начало", - Де Анджелис продолжал хранить молчание, предоставляя возможность высказаться своему собеседнику.