Убить Вампира (По ту сторону отчаяния)

— Хочу сказать вам, чтобы вы были осмотрительны. Я почему-то ему не доверяю.

Они остановились на минуту, чтобы собраться с духом.

— Ну что? — проговорил, наконец, настоятель. — С богом.

Ольге всё показалось каким-то нереальным. Неужели это не сон, и она на самом деле идет с этим чудаковатым священником на могилу Лаймы? Зачем? Она просто поверила ему на слово, поверила какой-то сказке, нелепице. Какие вампиры в наше время? Откуда?

Ольга заметалась:

— Послушайте… Я не знаю. Зачем мы туда идем? (Священник удивленно посмотрел на нее.) По-моему, это нелепая затея. Вы мне такие страсти рассказываете. Вы хоть сами в это верите?

Священник подождал, пока Ольга успокоится, но её всю колотило.

— Послушайте, Ольга, — сказал он, когда она замолчала. — В вас сейчас говорит сомнение. И страх. Но этого не надо бояться. Это также естественно, как вода, воздух, солнце. Это наш мир.

— Какой мир? — вновь прорвалось у Ольги.

— Просто наш мир. Вы убедитесь в этом. Только успокойтесь. Мы же не можем так необдуманно туда сунуться. Отец Лаймы может нам помешать, тогда придется сначала усыпить его бдительность. А если вы придете к нему с таким раздражением и страхом, он сразу обо всем догадается, и наши усилия окажутся напрасными.

Твердый голос священника и его неоспоримые аргументы немного успокоили Ольгу.

— Вы идете? — спросил он. — Соберитесь, сейчас это важно, — и пошел вперед.

— Святой отец! — крикнула ему вдогонку Ольга. Как же она хотела поверить ему.

— Да? — обернулся он.

— А кол? Вы забыли выстругать кол.

— Кол? — переспросил её батюшка с удивлением, как будто вообще не понимал, о чем речь.

— Вы говорили, что вампира можно убить, только воткнув ему в сердце кол.

— Да-да, — встрепенулся он. — Идемте, неподалеку я видел осины.

В посадке, куда они зашли, густо росли липы, клены и акации. В глубине затесались и редкие осины.

Священник вытащил из внутреннего кармана куртки складной нож и стал наклонять одну из веток осины.

— Положите в свою сумочку, — попросил он её, когда заострил кол, — мне некуда его спрятать.

Ольга убрала кол в сумку и с облегчением вздохнула. Теперь ей казалось, бояться нечего.

Они медленно пробрались по узкой тропинке, усыпанной красными осенними листьями и плодами терновника, на другую сторону посадки.

Прямо перед ними возник дом отца Лаймы.

6

Двор Кречета примыкал к самой посадке и располагался почти в полукилометре от деревни. Низкая саманная хижина, крытая потемневшим от времени шифером, почти вся утопала в бурьяне и высоких кустах желтой акации и бузины. Крыша держалась прочно и была еще совсем цела, хотя кое-где и поросла мхом. Единственное выходившее на эту сторону окно было так сильно замусолено, что наверняка совсем не пропускало света. Наличники потемнели, краска на них облупилась. Некогда побеленные стены местами потеряли всякий цвет. Забор отсутствовал: Кречету бояться было некого, его самого в округе опасались и сунуться к нему не осмеливались. Но может, отсутствие забора говорило еще и о полном безразличии хозяина к собственности.

Неподалеку от хижины чернел высокий деревянный, покосившийся от времени, но еще стойкий сарай. Форточка на фронтоне его хлопала раз за разом от ветра. По левую сторону от хижины серел небольшой заглохший сад, за сараем тянулся под самые ограды кладбища давно не копанный огород. Редкие кусты с острыми листочками, а пониже репейник, указывали на недостаток солнца и скудость почвы. Как будто солнце поднималось здесь изредка и ненадолго.

Священник остановился посреди двора, посмотрел в сторону огорода и сказал Ольге.

— Он, наверное, дома. Вы готовы?

Ольга кивнула.

— Тогда пошли.

Они подошли к двери, грубо вытесанной и растрескавшейся, и батюшка громко постучал. Не дожидаясь приглашения, открыл дверь и вошел в дом. Ольга последовала за ним.

Миновав сумрачный узкий коридор, они попали в большую темную комнату, служившую и кухней и столовой. Собственно говоря, вся хижина Кречета состояла из двух комнат: той, в которой сейчас находились Ольга со священником, и примыкавшей к кухне спальни. Блеклый свет проникал сюда так же, как и в спальне, из крохотного оконца, завешенного какой-то тряпкой. Пол был деревянный, некрашеный, сильно потемневший от времени, а всю обстановку составляли грубый стул, стол, пара скамеек за столом, ветхий ларь, заменявший хозяину буфет, и старинная русская печь, покрытая сажей и слоем вековой пыли. На гвоздях у входа висели какие-то отрепья, которые, скорее всего, хозяин изредка надевал. Из-за двери в спальню торчал край тусклого побуревшего платяного шкафа, такого же мрачного, как и все остальное.

«Вот это да! — поразилась Ольга. — Как же тут Лайма жила? Или всё это пришло в запустение после её смерти? Хотя, судя по всему, пыль тут не вытирали столетиями».

За столом сидел, вероятно, сам хозяин. Казалось, он спал: в полутемной комнате трудно было рассмотреть его лицо.

Увидев отца Лаймы, Ольга опешила и замерла на месте, оставив за собой раскрытой дверь.