Убить время

- Ближе к речке, там где сейчас находится парк, стояла когда-то барская усадьба, - промолвила Наталья. - Ее снесли в начале прошлого века, во время войны. Красивый был домик, между прочим. Сейчас поговаривают о том, что он принадлежал самому Петру Павловичу Дурново. Но это не так. В этой усадьбе проживала любовница обер-егермейстера Голицина, а после его смерти, в пятнадцатом году, это здание было снесено по ее же просьбе. На его месте вырыли небольшой прудик, быстро затянувшийся тиной и облюбованный лягушками. Сейчас нет даже его.

- Надо думать, что тот пруд осушили задолго до моего рождения, поскольку о том что вы говорите я не слышал ни слухом, ни рылом..., - пробормотал я, стряхивая пепел с сигареты в пепельницу. - Но вы неплохо знаете историю этих мест.

- Лучше чем вы думаете, - ответила Наталья. - Я ведь родилась здесь. Жила в старом доме, вместе с отцом и матерью. Это тут, совсем недалеко. Там сейчас... Впрочем, я не знаю что там сейчас. Боюсь узнать это... Да и хочу ли я это знать сейчас? Наверное, я ужасная трусиха, Саша. Я в России нахожусь уже больше месяца, побывать успела и в Питере, и Ярославле... Уладила здесь все свои юридическое дела и несколько дней маюсь бездельем. Боюсь, что мне просто нечем занять свободное время...

- Так вы юрист? Вы?

- Можно сказать и так, - произнесла она тихо. - А что вас удивляет?

- Меня в вас удивляет очень многое. Полагаю, что..., - я оборвал себя, чувствуя, что опять не могу найти слов для ответа. Да какого черта?! Она ведь совсем еще девчонка! - Ваша манера говорить, ваши рассуждения... Признайтесь, вы ведь не совсем откровенны со мной?

- Я откровенна с вами больше чем со многими из своих друзей, Саша. У меня есть на то веская причина.

- Какая же?

- Я ничего не теряю, говоря вам правду. И это достаточное основание, чтобы не скрывать от вас простые истины, поверьте мне.

Вот это дело! Впервые мне приходилось почувствовать себя не сильным, уверенным в собственных силах мужчиной, а человеком, полностью лишенным всякой воли. Схожим образом, наверное ощущает себя девушка, неспособная отказать в чем либо опытному любовнику.

"Она меня просто разводит, - подумал я и с раздражением ткнул окурком сигареты в пепельницу. - Как мальчишку... Меня!"

- Впрочем, если вас это успокоит, то скажу вам, что я не имею юридического образования. Никакого. Вообще, - сказала Наталья тоном, не терпящим возражений. - Мне это не нужно, хотя при необходимости могу самостоятельно заключать весьма сложные юридические договора. В Россию же я приехала в обществе одного из самых известных ныне в Канаде юрисконсультов, чтобы заключить несколько сделок с владельцами недвижимости, некогда принадлежащей моему отцу.

- Но если вы так богаты, что можете себе позволить оплачивать юридические услуги таких людей, то почему вы проводите время в подобных заведениях? Ведь есть же прекрасные рестораны...

По лицу девушки пробежала какая-то, едва уловимая тень.

- Здесь, Саша, подают замечательный кофе, - сказала она. - Ни в одном московском ресторане, наверное, не готовят такой потрясающий кофе, как здесь. Ирония судьбы, однако... Кофе, какой умеют готовить разве что во Львове, подают тут! Замечательный вкус. Это настоящая амброзия для тех, кто умеет наслаждаться прекрасным.

Я посмотрел на свою чашку, почти доверху наполненную остывающим кофейным напитком, и с безразличием пожал плечами.

- Буду иметь это ввиду. Хоть я и не совсем понимаю, что вы понимаете под словом "амброзия".

Наталья усмехнулась.

- Это пища богов, Александр. Вечная мечта алхимиков, между прочим. В конце восемнадцатого века ею бредили самые знаменитые повара и алхимики Европы. Люди думали, что вкусив ее, они обретут бессмертие. Но люди по большей своей части глупы. Они не понимают, что бессмертие, это вовсе не дар. Это всего лишь проклятие, которое боги насылают на человека в наказание за его проступки. Оно не приносит счастье, если принадлежит тебе одному...

- Помню, помню, - с улыбкой проговорил я, - Как же? Замечательный фильм. А Кристофер Ламберт так и вовсе прекрасно сыграл свою роль. Как там... Останется только один?

- Что-то вроде того, - отозвалась Наталья. - Да, фильм не плохой. Но сам Ламберт никогда не узнает, каково это бывает, менять эпоху за эпохой и всегда оставаться молодым... Никто из людей этого не узнает. К счастью для них самих же.

Моя собеседница вытащила из бумажника какую-то денежную купюру, положила ее под кружку, стоявшую на столе, потом встала. Было в ее движениях, в осанке что-то благородное, горделивое, свойственное должно быть, исключительно дворянам в прошлые века. Именно теперь в моей голове впервые возникла мысль о том, какого человека я вижу перед собой. Возникла и исчезла, развеявшись словно дым. Но ощущение невозможности происходящего, что появилось в эту минуту, уже едва ли покидало меня в последующие часы и даже дни.

- Вы уже уходите? - поинтересовался я у Натальи, наблюдая, как она снимает со стула свою миниатюрную сумочку и вешает себе на плечо.