Убить Зону!

   Пока шеф возился с мертвецом, Олег стащил раненного в неглубокий овраг, где можно было не опасаться, что свет фонаря привлечёт чей-то нездоровый интерес. Зажав в зубах крохотный диодный фонарик, он принялся за работу. Олег бегло осмотрел рану на темени у Яцека, осветил его зрачки. Один зрачок был нормального размера и штатно реагировал на свет, второй сужен в точку как у морфиниста после укола - явный признак повреждения головного мозга. Ладно, это терпит, всё равно в овраге трепанацию черепа не сделаешь. Рана на груди показалась Олегу куда более опасной.

   Олег снял с Яцека простреленный бронежилет, расстегнул на нём куртку, ножом распорол тельник. На груди поляка справа, повыше соска кровоточило входное отверстие от пули. При каждом вдохе в отверстие с тихим хлюпаньем засасывало воздух. Так, что мы имеем? Мы имеем клапанный пневмоторакс. Воздух из простреленного лёгкого поступает в полость грудной клетки и не выходит наружу. Постепенно накапливаясь, он сдавливает неповреждённое лёгкое и сердце. Без лечения смерть наступит от удушья и нарушения сердечной деятельности. Придётся применять крутые меры. Олег раскрыл медицинскую укладку.

   - Тебе помочь? - спросили сверху.

   - Справлюсь. Прикрывайте меня.

   Олег вынул спиртовую салфетку, мазнул ею пару раз по грудной клетке, потом осторожно ввёл между рёбрами поляка троакар - полую тонкую трубку с вставленным в неё стилетом. Инструмент проколол кожу, мышцы... Олег почувствовал рукой лёгкий провал - троакар вошёл в грудную полость. Хорошо, теперь вынимаем стилет. Через троакар с тихим посвистом пошел скопившийся в грудной полости воздух. Олег придерживал пальцем выходное отверстие инструмента - нельзя, чтобы воздух выходил слишком быстро. В этот момент наверху затрещал автомат.

   - Что там у вас? - крикнул врач.

   - Снорк. И кажется, не один.

   Олег почувствовал, как его накрывает волна паники. Снорки в тёмном лесу - это пятница, тринадцатое и полный писец в одном флаконе. Ну почему им так не везёт? Олег с трудом овладел собой. Спокойно! В этом странном мире у всех есть распределённые свыше задачи. Снорки ищут еду, наёмники бьют снорков, врач лечит раненого. Каждый решает свою задачу и всё будет в порядке.

   Где-то в укладке у Олега лежал американский троакар с клапаном, но искать его нет времени. Да и не нужен он врачу, прошедшему суровую школу жизни в российской больнице. Олег оторвал палец от медицинской перчатки, надсёк его и кетгутом привязал к основанию троакара. Теперь при выдохе воздух станет выходить из троакара, а при вдохе латексный палец будет схлопываться и перекрывать троакар как односторонний клапан. Дёшево и сердито! Однако, из оврага надо выбираться.

   Два выстрела хлопнули один за другим, убитый снорк скатился на дно оврага. Он был похож на сильно истощённого человека в лохмотьях военной формы и с противогазной маской на лице. В Болоте всерьёз полагали, будто снорки, это мутировавшие солдаты воинской части, стоявшей в Чернобыльской зоне отчуждения и принявшей на себя первый, самый страшный удар. Деревенская легенда казалась весьма правдоподобной, но не объясняла, как снорки размножаются. Женских особей среди мутантов не замечено, а меньше с годами их не становится. Скорее, даже наоборот.

   Врач разрезал куртку раненого в том месте, где из спины раненого выступал троакар и снова натянул её на Яцека, затем вынул из рюкзака санитарную лямку - длинный брезентовый ремень шириной с ладонь, и сложил её восьмёркой. Верхней петлёй Олег подхватил Яцека под плечи, нижней - под зад. Чтобы продеть руки в образовавшиеся лямки, пришлось лечь спиной к завхозу. Любой, оказавшийся рядом придурок решил бы, что наёмники совершают акт гомосексуальной любви, в которой доктору отводилась пассивная роль.

   Олег поднялся на четвереньки, при этом увесистый Яцек оказался у него на спине. Санитарная лямка плотно держала раненого, не давая ему свалиться. Опираясь о винтовку, Олег встал. Теперь ему придётся изображать туриста с громадным живым рюкзаком за спиной.

   - Мужики, я готов.

   Обходя аномалии, Шрамм завёл своё воинство в ручей с топкими берегами и заставил идти вниз по течению. Пришлось брести по пояс в воде, выдирая сапоги из илистого дна и каждые десять-двадцать метров перебираться через деревья, упавшие поперёк русла.

   Взошла луна. В её серебристом свете отчётливо проявилось зыбкое марево над десятками "чёртовых мельниц", обступивших русло ручья. От "мельниц" исходил тихий, на грани слышимости, прерывистый гул, пахло озоном.

   - У тебя Сусаниных в роду не было? - ехидно осведомился Олег у Шрамма.

   - Заткнись, док. Я своё дело знаю.