Убить зверя

— Неужели ты не понимаешь, насколько пусты твои слова? Какая ты сама пустышка? У нас есть шанс строить нормальную жизнь — жизнь, которая не зависит от того, что ты сегодня купишь в городе, но ты не хочешь ничего слушать, потому что боишься отказаться от тусовок в спортивном центре, шопинга, обедов в хороших ресторанах и употребления дорогих наркотиков.

Шарлотта схватила куртку, сумку и устремилась к двери.

— Куда ты? — закричал он. Рванувшись вперед, он схватил жену за руку.

Она обернулась и насмешливо промолвила:

— На шопинг в ночи.

Плохо соображая, Том закатил ей пощечину.

— Не смей меня трогать, придурок! — завопила Шарлотта. Лицо залили слезы. — Катись в свой долбаный Корнуолл! Не жди, что я тоже поеду.

Она вылетела из дома, с грохотом захлопнув дверь.

Том стоял, сжимая и разжимая кулаки, ноздри раздувались, дыхание с шумом вырывалось из груди. Он поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Порылся в шкафу, нашел пакетик с порошком, отсыпал солидную дозу в ладонь и с жадностью слизнул. Спустившись вниз, Том едва успел вытащить пробку из бутылки, как зазвонил телефон. Он схватил трубку и, задыхаясь, спросил:

— Шарлотта?

— Том?

— Кто это?

— Эндрю Соломан. Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться. Что, черт возьми, произошло сегодня в Манчестере? На меня набросился самый главный босс из компании по выпуску жевательной резинки. Они разорвали с нами контракт. Обнаружили, что никакой рекламы их товара на вокзале Пиккадилли не было организовано. Заявляют, что ты потребовал с них шестнадцать тысяч вперед за работу и они давно послали чек. Где деньги, Том?

— У меня… Просто не успел заказать место на вокзале. Они могут получить свои деньги назад.

— Назад? Они задумывали всю рекламу, выпускали жвачку с особым вкусом, доставляли ее нам. Мы обязаны все это им оплатить. Ты прав, назад они деньги получат, и если чек никто не трогал, ты сможешь избежать преследования за мошенничество.

Том смотрел на экран телевизора, но ничего не видел.

— Получат они свои деньги. Все до последнего пенни. Скажи им, что произошла путаница. Всякое дерьмо случается, сам знаешь.

— Ты пьян?

— Ты о чем?

— Сам все прекрасно понимаешь, Том. Они жаждут крови, так что ты уволен. Мы забираем «порше», и как старший оператор ты получаешь выходное пособие в размере трехмесячного оклада.

— На самом деле я управляющий директор, ты забыл? Это шестимесячное пособие и моя доля в доходах.

— Ты полагаешь, что будут какие-то доходы после такого скандала? И взгляни на свой контракт, Том. Это еще один документ, который ты забыл подписать. С нашей точки зрения, ты все еще старший оператор.

Сообразив, что все проиграл, Том начал смеяться. Его смех больше напоминал истерические вопли гиены. Он выронил трубку и шатаясь вышел через балконную дверь во внутренний дворик. Запрокинув голову, начал пить прямо из горлышка. Он успел различить Большую Медведицу прямо над ним, пока фейерверк в честь открытия Игр не заполнил все небо бронзовыми, серебряными и золотыми огнями.

Глава 19

2 ноября 2002 г.

Джон остановился за полицейским фургоном напротив дома номер сорок шесть по Ли-стрит. Пару часов назад заморосил дождь, и когда Джон наклонился вперед, чтобы взглянуть на небо, он увидел лишь неподвижную серую массу облаков, протянувшуюся во всех направлениях и напоминающую бетон.

— Замечательно, — пробормотал он. Открыв дверцу, Джон вышел и двинулся к фургону, заметив, что рядом стоит «лексус». В фургоне, который, по существу, был домом на колесах, превращенным в офис, Джон стряхнул с волос капли воды.

— Неплохая машинка там стоит, — обратился он к организатору работы на месте преступления. — Сколько же они вам платят, ребятки?

Мужчина средних лет с копной густых седых волос улыбнулся.

— Ты о «лексусе»? Жаль, но мне так не повезло. Она принадлежит паре, которая живет выше, над жертвой. Им не нравится оставлять автомобиль на дороге, слишком часто в него пытались залезть.

Джон кивнул:

— Они дома? Я должен задать им несколько вопросов насчет Мэри Уолтерс.

— Не видел, чтобы они уходили.

Джон добежал до входной двери и нажал кнопку интеркома второй квартиры. Когда он объяснил, кто он такой, ему открыли дверь. Ухоженный мужчина лет двадцати пяти впустил его в квартиру и провел в гостиную. Там стояли кожаные диваны и кресла кремового цвета. Пол был деревянным. Еще там обитали пальмы высотой почти до крыши. На стенах эстампы Ротко. Джон сел в кресло напротив хозяев и приготовил блокнот.

— Вы превосходно отделали свою квартиру, — похвалил он. — Она принадлежит жилищной ассоциации?

— Принадлежала, — ответил муж. — В прошлом году мы ее выкупили. Нам сказали, что и другие квартиры продают.

Джону процесс был ясен. Цены стремительно растут, и жилищная ассоциация старается удержаться на плаву, продавая жилье в этом районе и покупая квартиры в более дешевом месте вроде Мосс-Сайд. Эта обеспеченная пара оказалась в первых рядах той волны, которая вскоре смоет более старых жителей Уэлли-Рэндж.