Убить зверя

За спиной уже осталась половина пути по коварной трясине, когда случилось то, чего Егорша никак не мог ожидать. Он почти приноровился к сюрпризам, встречающимся на каждом шагу, и наконец позволил себе немного расслабиться. У подростка, как на его годы опытного и выносливого таежника, немало поплутавшего по тайге, ныли все мышцы, а икры напряженных ног (передвигаться приходилось в основном низко пригнувшись или на четвереньках) нередко сводила судорога. Поэтому он старался идти в рваном темпе: когда появлялась возможность, Егорша почти бежал – если встречались относительно сухие пригорки; а едва бандиты замедляли ход, наткнувшись на очередную трясину, подросток лежа отдыхал, позаботившись, чтобы ноги были выше головы. Как говорил в таких случаях отец, "испорченная" кровь, накопившаяся в уставших ногах, быстрее смешивалась со свежей, и охотнику вполне хватало десяти минут, чтобы восстановить силы и обновить заряд бодрости.

Беда стряслась как раз в тот момент, когда Егорша бежал. Лешак держался немного впереди, и потому спугнутый им старый заяц, таившийся под кочкой в густой траве, рванул не по ходу пса, а назад, мудро выбрав из двух зол меньшее. Он прошмыгнул между ног Егорши и задал стрекача, а юный мститель, нервы которого были напряжены до предела, с перепугу отскочил в сторону и, споткнувшись, угодил в трясину, при этом выронив палочку-выручалочку – длинную жердь. И теперь бездонная утроба мари заглатывала его, удовлетворенно причмокивая и пуская пузыри.

Несмотря на отчаянное и почти безнадежное положение, Егорша продолжал барахтаться, цепляясь за все, что только возможно. Ему хотелось закричать, позвать на помощь, но благоразумие и ненависть к бандитам глушили черный первобытный страх, постепенно овладевающий его сознанием. Ему удалось вцепиться в старое корневище, однако оно с противным хрустом отломилось, и в руках Егорши остался лишь толстый сук с отростками, похожими на осьминожьи щупальца. Эта ненадежная опора немного замедлила погружение, и совсем потерявшему силы подростку удалось отдышаться. Но когда он, весь во власти смятения, поднял голову и осмотрелся, то едва не завопил от ужаса – прямо перед ним стояла огромная медведица. Лешак, который до ее появления бегал у кромки пузырящейся грязи, где-то пропал, и зверь совершенно безбоязненно подобрался к Егорше почти вплотную.

Подросток сразу понял, что это мать убитого бандитами пестуна. Она была вся какая-то взлохмаченная, дерганая, что вообще противно солидной и созерцательной медвежьей натуре. Из ее открытой пасти падала на землю хлопьями густая слюна – почти пена, в налитых кровью маленьких глазках светилась неукротимая свирепость; медведица дышала глубоко и часто, словно после долгого и быстрого бега, а из зловонной глотки время от времени раздавался тихий, приглушенный рык. И все же, несмотря на беспомощность Егорши, страшная зверюга не спешила напасть, хотя ей очень хотелось это сделать – разъяренная медведица вышла на тропу войны и просто обязана была отомстить за гибель своего малыша. Однако острое звериное чутье предупреждало обезумевшую от горя мать, что впереди, там, где находится один из ее врагов, смертельная опасность – бездонная трясина. И она топталась в нерешительности, вытягивая свирепую морду в направлении Егорши, будто к чему-то принюхиваясь.

Но куда девался пес? Неужто с перепугу сбежал, бросив хозяина на произвол судьбы? Совсем отчаявшийся подросток, у которого с испугу вообще отняло речь, наконец прочистил горло, прокашлявшись, и позвал фальцетом:

– Лешак, Лешак, ко мне! Ату ее, ату!

Казалось, пес вынырнул возле медведицы из-под земли. Ни мало не колеблясь, он молча рванул ее за бок и молниеносно отскочил на безопасное расстояние. Медведица круто развернулась и, как показалось Егорше, в недоумении уставилась на Лешака. Скаля клыки, бесстрашный пес смотрел на нее с не менее свирепым видом, чем она, готовый в любой момент повторить нападение. Этот поединок взглядами продолжался с минуту. Наконец зверюга как-то нерешительно повернула морду в сторону Егорши, будто выбирала на кого напасть, но Лешак не оставил ей времени на размышления: он проворно сменил позицию, оказавшись сбоку медведицы, и той ничего иного не осталось, как опять развернуться мордой к псу. Теперь разъяренная самка решила не устраивать смотрины, а сразу бросилась на Лешака. Пес не стал убегать, лишь отскочил на безопасное расстояние и снова сымитировал нападение. Так они вертелись на крохотном клочке суши до тех пор, пока медведица, не рассчитав дальности прыжка, не бултыхнулась в крохотное озерко. Недовольно рявкнув – на этот раз в полный голос – она выбралась на кочку и напрочь проигнорировав Лешака, державшегося поблизости, быстро пошла, иногда переходя на бег, к зарослям осинника. Наверное, холодная вода немного остудила ее пыл, и медведица приняла решение догнать других врагов, чтобы напасть на них из засады.

Егорша облегченно вздохнул и позвал:

– Лешак, ко мне!