Убить Зверстра

— Пустое… сделай… как скажу… — шептала женщина о том, что занимало ее больше всего. — Он рядом… найти… легко… скажи им, — ее бормотание, повторение одного и того же было бы похоже на бред, если бы в словах не чувствовалось сверхчеловеческого напряжения и желания о чем-то сказать. После каждой череды слов несчастная надолго замолкала. — Обещай!

— Хорошо, все сделаю. Только вы не молчите, говорите. Что надо сделать? Кто вы? Кому о вас сообщить?

— Нет… мне… в больницу…— женщина расслабилась, как будто успокоившись, что решила вопрос с бумажкой. — Он там… скажи им… он там… обязательно… не жди… беги… надо успеть... — ее голос заметно стихал, но она продолжала говорить, куда-то торопя слушавшую ее Ясеневу, твердя о ком-то, что он, мол, там и надо успеть. Последнее разобрать было совсем невозможно. В ее путаных речах различались слова «ужас», «страх», но что еще мне могло померещиться после того, что с нами тут случилось одно за другим?

Женщина затихла, снова погрузившись то ли в забытье, то ли в сон. Но со временем мы заметили, что ее лицо начало багроветь, губы налились иссиня-красным цветом. Она со свистом втягивала и выдыхала воздух и больше не проявляла других признаков жизни.

На Дарью Петровну тяжело было смотреть. Невзирая на опыт собственных проблем со здоровьем, знание болезней, умение противостоять им, здесь она оказалась бессильной, и это добивало ее.

— Потерпите, держитесь, — шептала она, склонившись над распростертой женщиной. — Сейчас вам помогут, уже едут.

«Скорая» приехала минут через двадцать, одновременно с нею возвратилась и хозяйка семечек, облегченно вздыхая, что выполнила свой долг.

— Вы знакомы с больной? — спросил врач. — Можете назвать ее имя?

— Нет.

— Мы забираем ее.

Женщину уложили на носилки и задвинули в салон микроавтобуса. Ее сон тем временем перешел в другую стадию, стал слышен легкий, но устойчивый храп. Я сказала об этом врачу.

— Боюсь, девочка, она уже не проснется. Это инсульт, — ответил он.

— Но она говорила с нами.

— Да? — удивился врач. — О чем же?

— «Он там, он там… скажи им… не жди…надо успеть...», — повторила я. — И все. Я не все слышала.

— Вряд ли она осознавала произносимое. Безусловно только то, что ее очень, подчеркиваю — очень, что-то волновало. Люди чувствуют приближение смерти и часто стараются отдать последние распоряжения. Возможно, она просила побеспокоиться о ком-то из близких, — мужчина раскурил сигарету и два раза глубоко затянулся, выпустив затем густую струю дыма в сторону от меня. — Может, у нее дома остался парализованный муж или маленький внук без присмотра, — он хотел еще что-то сказать, но я показала, чтобы он не распространялся, потому что к нам от машины «скорой помощи» возвращалась Ясенева, а я не хотела, чтобы она знала, что женщина безнадежна.

— Спасибо вам, — Ясенева, как всегда, воспринимала все слишком близко к сердцу.

— Вам спасибо, — хмыкнул мужчина, — что не оставляете нас без работы.

И они уехали.

Теперь я тем более не могла оставить Дарью Петровну без попечения. Испуг от моего собственного приключения давно прошел, как бабка пошептала. Но этот случай… Он давил даже на мою неуязвимую психику, что уж говорить о тонкой натуре шефини. Я развернула отвлекающие маневры, затевая войну против досадных впечатлений. Постучала ногами о тротуар, в нетерпении боднула его пару раз каблуками ботинок, вспомнив, как это делают ретивые лошадки, когда роют копытами землю. Ничего путного на ум не приходило. Я в отчаянии сделала несколько шагов в одну сторону, в другую, и тут услышала подозрительное шелестение. Глянув под ноги, обнаружила на том месте, где недавно лежала больная, новенький пластиковый пакет, явно принадлежащий ей. Внутри что-то болталось. Я готова была поддать его так, чтобы он оказался подальше от нас, но на этот звук обернулась Ясенева, и нам пришлось снова возвращаться к печальной теме.

— О! — сказала я. — Чей-то пакет.

— Не дурачься, — приструнила меня Дарья Петровна. — Давай его сюда, попытаемся вернуть хозяйке.

— Ладно уж, сама понесу, — я подняла кулек и переключила внимание на события в небесах.

Но там ничего не происходило, как будто мы всей планетой провалились в преисподнюю, навсегда покинув ряды звездного братства. Мы снова стояли у бровки, но, погрузившись в невеселые думы, забыли посматривать на номера маршруток. Кто знает, сколько бы мы так прохлаждались. Как раз Ясенева потянулась ко мне за пакетом, когда одна из машин остановилась возле нас без какой-либо инициативы с нашей стороны.

— Дарья Петровна, садитесь, — водитель потянулся к двери и открыл ее перед нами.

— О, вы меня знаете? — держала марку Ясенева, словно была по меньшей мере Валентином Пикулем, пробежавшимся трусцой по истории, не оставившим другим, чем подживиться. — Это приятно.

— Я многих пассажиров знаю, которые, как и вы, ездят со мной. А недавно видел вас по телевизору и узнал, как зовут, — заулыбался он. — Только я не все понял. Вы артистка?

— Откуда такое предположение?

— Так вы же стихи читали.

— А-а… — протянула Ясенева.