Читаем Убить Зверстра полностью

А здесь случилась незадача. Мелкая и нудная влага, сеявшая по-осеннему весь день, у самой поверхности земли была схвачена слабым морозцем и превратилась в лед, покрывающий толстой скользкой коркой все, что было под небесами. Этот лед отбрасывал обратно лунный свет, искрясь под ним и переливаясь, бликуя в порывах ветра. И блуждала рассеянная ипостась луны между небом и землей, образовав в недрах незримого воздуха промозглую молочную суспензию. Тяжелая, созданная эманациями внеземных материй, она лишь чуть колыхалась под порывами ветра, пропуская его сквозь себя, словно процеживая. Взвесь лунного света не была непрерывной и однородной, как летом, а представляла собой дискретные частицы, его корпускулы, кое-где сбившиеся в стаи, и тогда казалось, что там сеет белый мрак, не имеющий плотности и веса; а в других местах они превращались в разреженную муть, образующую более темное нечто, отдаленно напоминающее тени.

Деревья больше не были теми обнаженными, торжественно впавшими в свой мир жителями земли, к которым мы привыкли. Искрясь и потрескивая неожиданной броней под порывами озадаченного ветра, они казались диковинными пришельцами, неведомо как спустившимися сюда, уцепившимися в наш грунт, чтобы под мерным покачиванием земли не свалиться вновь в межзвездную бездну.

Земля же, бунтуя таинственной прецессией, стремилась стряхнуть с себя панцирь льда. Космос непостижимым образом исполнил небрежный брульон к будущей картине, не удосужившись дождаться утра и освежить полотно стаффаглом. Но земля — не мертвый, измочаленный холст, она сопротивлялась вторжению льда на свои поверхности. Извиваясь и вспучиваясь, земля усиливала кракелюр нанесенных на нее картин, чтобы назавтра оживиться не бутафорскими фигурами, а присутствием живых существ, чтобы через трещины и проплешины льда проникли кислород и влага туда, где их ждут корни ледяных изваяний, какими стали деревья, чтобы окончательно расколдоваться и вернуть свою естественность.

Дарья Петровна бросила последний взгляд на полную луну и отошла вглубь комнаты. Приблизившись к столу, нажала кнопку на подставке настольной лампы, зажгла свет и села, обозначившись хрупким силуэтом в его резко очерченном круге.

Ледяной мир заворожил ее, оставил в душе смешанное чувство реальности и ирреальности виденного. Она прикрыла глаза, сложила голову на сцепленные руки, упиравшиеся локтями в стол, и прислушалась к себе. В воображении возникли иные измерения, иной разум. Рожденный собственными представлениями, приблизился бхирок — полугриб, получеловек.

Чем навеяна эта выдумка, какими земными ассоциациями, какой философией, какими пристрастиями? Цивилизация, выжавшая все что можно из технологического этапа развития и затем замкнувшаяся в себе, но не впавшая в регресс, деградацию… Разве такое возможно? Чего так страстно хотел автор, создавший эти миры для человечества?

И вновь всплыл наклон его головы; устремленный чуть вниз и в сторону взгляд, все понимающий и скорбящий по этому поводу, прорисовалась горестная складка в изломе полных губ, четче выделилась родинка на левой щеке… Их так много, памятных примет. Зазвучал голос, привычно произносящий короткие, емкие фразы. В нем, не окрашенном чувством, она умела читать истинное беспокойство, пустую вежливость, желание понравиться, рисовку, стремление мягко отмахнуться от собеседника — все, что он нес в себе.

Она так много могла сказать об этом человеке, так много… Ее давило, изводило это знание, упрятанное от всех. О нем хотелось говорить, поведать современникам о его прекрасности, рассказать, как это знание сложно, противоречиво, потому что исходит от мучительной любви к людям, от жалости к ним, от неумения помочь всем сразу. А кто это умеет делать, кому это под силу?

Ненависть к собственному бессилию, к невозможности совершить то, что всегда считалось прерогативой богов; ощущение несправедливости, нелогичности, нецелесообразности умения все понять и постичь, с одной стороны, и крайней ограниченности практических возможностей, с другой стороны, — приводили в ярость, от чего в понятиях он, ее кумир, часто смещал акценты. Мог заявить, например, что не любит людей. Разве может такое прийти в голову тому, кто не постиг истинной любви к человечеству? И не является ли это желанием спасти себя от непомерной жестокости правды: человеку дано познать столь же много, сколь незначителен его вклад в конкретное дело? Это забирало последние силы, надежду, желание двигаться дальше. Ненавижу всех, кому не могу помочь! Только таким утверждением можно сохранить разум от истощения и разрушения.

Открыв однажды для себя, что группа людей (несмотря на изыски зигзования) никогда не бывает мудрее каждого в отдельности, и что каждый отдельно взятый человек никогда не бывает сильнее группы, он ужаснулся. И понял, что необходимо искать метод соединения этих несоединимых категорий. Это ему удалось. Он обнаружил в себе не только талант творца, но и равный ему, а может, и превосходящий талант организатора, и стал тем, кем стал.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эскортница
Эскортница

— Адель, милая, у нас тут проблема: другу надо настроение поднять. Невеста укатила без обратного билета, — Михаил отрывается от телефона и обращается к приятелям: — Брюнетку или блондинку?— Брюнетку! - требует Степан. — Или блондинку. А двоих можно?— Ади, у нас глаза разбежались. Что-то бы особенное для лучшего друга. О! А такие бывают?Михаил возвращается к гостям:— У них есть студентка юрфака, отличница. Чиста как слеза, в глазах ум, попа орех. Занималась балетом. Либо она, либо две блондинки. В паре девственница не работает. Стесняется, — ржет громко.— Петь, ты лучше всего Артёма знаешь. Целку или двух?— Студентку, — Петр делает движение рукой, дескать, гори всё огнем.— Мы выбрали девицу, Ади. Там перевяжи ее бантом или в коробку посади, — хохот. — Да-да, подарочек же.

Агата Рат , Арина Теплова , Елена Михайловна Бурунова , Михаил Еремович Погосов , Ольга Вечная

Детективы / Триллер / Современные любовные романы / Прочие Детективы / Эро литература
Циклоп и нимфа
Циклоп и нимфа

Эти преступления произошли в городе Бронницы с разницей в полторы сотни лет…В старые времена острая сабля лишила жизни прекрасных любовников – Меланью и Макара, барыню и ее крепостного актера… Двойное убийство расследуют мировой посредник Александр Пушкин, сын поэта, и его друг – помещик Клавдий Мамонтов.В наше время от яда скончался Савва Псалтырников – крупный чиновник, сумевший нажить огромное состояние, построить имение, приобрести за границей недвижимость и открыть счета. И не успевший перевести все это на сына… По просьбе начальника полиции негласное расследование ведут Екатерина Петровская, криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД, и Клавдий Мамонтов – потомок того самого помещика и полного тезки.Что двигало преступниками – корысть, месть, страсть? И есть ли связь между современным отравлением и убийством полуторавековой давности?..

Татьяна Юрьевна Степанова

Детективы
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза / Детективы
Волкодав
Волкодав

Он последний в роду Серого Пса. У него нет имени, только прозвище – Волкодав. У него нет будущего – только месть, к которой он шёл одиннадцать лет. Его род истреблён, в его доме давно поселились чужие. Он спел Песню Смерти, ведь дальше незачем жить. Но солнце почему-то продолжает светить, и зеленеет лес, и несёт воды река, и чьи-то руки тянутся вслед, и шепчут слабые голоса: «Не бросай нас, Волкодав»… Роман о Волкодаве, последнем воине из рода Серого Пса, впервые напечатанный в 1995 году и завоевавший любовь миллионов читателей, – бесспорно, одна из лучших приключенческих книг в современной российской литературе. Вслед за первой книгой были опубликованы «Волкодав. Право на поединок», «Волкодав. Истовик-камень» и дилогия «Звёздный меч», состоящая из романов «Знамение пути» и «Самоцветные горы». Продолжением «Истовика-камня» стал новый роман М. Семёновой – «Волкодав. Мир по дороге». По мотивам романов М. Семёновой о легендарном герое сняты фильм «Волкодав из рода Серых Псов» и телесериал «Молодой Волкодав», а также создано несколько компьютерных игр. Герои Семёновой давно обрели самостоятельную жизнь в произведениях других авторов, объединённых в особую вселенную – «Мир Волкодава».

Анатолий Петрович Шаров , Елена Вильоржевна Галенко , Мария Васильевна Семенова , Мария Васильевна Семёнова , Мария Семенова

Фантастика / Детективы / Проза / Славянское фэнтези / Фэнтези / Современная проза