Убить Зверстра

— Другая, — словно нехотя откликнулась Ясенева. — Это закон в лице правоохранительных органов. Преступник отслеживает их реакцию, желая добиться более энергичных и опасных для себя мер. Здесь все чрезвычайно запутанно, — обхватила она голову руками. — Ему и скучно, и интересно, чем могут закончиться его проделки. Милиция своей полной бездеятельностью провоцирует его на еще более безумные выходки, становясь в определенном смысле соучастницей. Скорее всего, ему быстро наскучит возня с трупами, и он начнет разматывать другие вариации. Например, переменит объект непосредственной игры — примется за более взрослых мальчишек, способных к настоящему отпору. Или, дразня общественные настроения, начнет оставлять на видных местах или хотя бы не прятать трупы. Зверстра надо добить как можно раньше, — отрешенно сказала шефиня, забыв похвалить нашу стряпню. Она где-то витала, косвенно реагируя на чье-то присутствие рядом с нею. — Вы когда-нибудь воровали яблоки из чужого сада? — неожиданно спросила она.

Что за вопрос? — подумала я. Ведь ответ так очевиден. У меня, например, в селе живет бабушка, у которой я регулярно проводила школьные каникулы. Конечно, забиралась там в чужие сады. У Валентины, не сомневаюсь, были свои приключения.

— Так, детские шалости, — неопределенно отговорилась Валентина.

— Не потому что у нас не было яблок, — продемонстрировала свою высокую нравственность и я. — Просто из чужого сада они вкуснее.

— Вот-вот, — подхватила Ясенева, отодвигая пустые тарелки и небрежным взмахом руки отметая от себя мнимые крошки. — То есть с вашей стороны это была игра, — повернула она дело так, словно мы с Валентиной на пару опускались до проступков, совершенно немыслимых для будущих поэтов в своем возвышенном детстве. — А признайтесь, — допытывалась тем временем шефиня, — как интересней было: когда вам никто не мешал или когда из дому выбегал хозяин и разгонял вас?

— Хи-хи-хи, — застеснялась я, невольно вспоминая очень пикантные случаи.

— А? — сразу же обернулась персонально ко мне Дарья Петровна.

— Ну, как сказать, — начала я подбирать слова.

Сразу ответить было трудно, потому что раньше я не анализировала свои детские прегрешения, а выдавать остроты и экспромты еще не натренировалась. Да и слушатель, заметьте, господа, был далеко не тот. Что же мне, с самой Ясеневой было тягаться в выдумке? Не толкайте меня на такое безумие, как вам не стыдно!

— Давай, выкладывай, — подбадривала меня шефиня, ехидненько посмеиваясь, а может, добродушно. В таком моем шатком положении всякое может примерещиться.

— Одно могу сказать, — выручила меня Валентина, — пару раз мне досталось по-настоящему, их-то я как раз и запомнила. А остальное забылось, как и не было.

— Обиднее всего становилось тогда, — вставила и я умное словцо (а как же? — приходится держать марку, работать с творческим человеком — это вам не просто книги через прилавок совать), когда хозяев не оказывалось дома. Тогда создавалось впечатление, что это не мы у них, а они у нас стибрили что-то дорогое и долгожданное. Даже вымечтанное.

— В самую точку! — обрадовалась Дарья Петровна — Вот вы и доказали своими воспоминаниями, что в любой игре определяющее значение имеет азарт, без коего игра теряет краски, утрачивает остроту и волнительность впечатлений. Этим и питается больное отродье, бродящее ночами по нашему городу. Доставляя себе бредовые утехи, он заодно вызывает общество на соучастие. В этом и состоит его кураж. Ведь он понимает, что родился уродом, что поэтому вынужден таиться со своими запросами. И вот ему потребовались погоня, состязание, поединок, во-первых, чтобы доказать и свою значимость или целесообразность появления на свет, а во-вторых, без них ему скучно, как скучно было бы Левше без возможности подковать блоху и поразить мир своим мастерством. Поэтому Зверстр и перемещается с красноречивыми уликами поближе к городу. Тут его дополнительно возбуждает толпа, невольные свидетели страшных находок, шок прохожих. Он, скорее всего, обязательно крутится где-то поблизости, впитывая при этом одному ему приятные впечатления.

— Что же будет дальше? — оглядываясь, словно маньяк был где-то у нас под лавкой, прошептала Валентина. — Что ему еще взбрендит в расплавленные мозги? До чего он дойдет, если милиция не подсуетится вовремя?

— Мы с вами уже набросали схему его дальнейших поступков. Но если милиция, как ты выразилась, не подсуетится, то он, натворив еще много беды, сам решит свою участь. Он, возможно, уже подумывает об этом, ибо фантазия его истощается, а вместе с нею улетучивается и смысл жизни. Эх, — с досадой заключила она, — мне бы оказаться в толпе при ужасной находке, я бы обязательно вычислила его. Он там бывает, в этом нет сомнения… А вообще, его надо слегка пугнуть и Зверстр сам добьет себя. Милиция, видно, занята своим «законным» криминалом, и им не до нас — не до спокойствия граждан, не до мира в стране. Что же нам остается делать? Конечно, обороняться.