Убитая жизнь (СИ)

Таня проснулась совершенно не выспавшейся и раздражённой. Сна будто и не было — всю ночь грезился слесарь с насмешливым взглядом и наглой ухмылкой. Последней каплей исчезнувшего терпения стало теплое кофе и громкий голос Майи Николаевны, раздавшийся за приоткрытым окном на кухне:

— Джамшуд, ты когда, наконец, начнёшь работать?! Время уже одиннадцать утра, а ты ещё палец о палец не ударил!

— Э, что кричишь?! Не даёшь сигарет курить!

Таня отшвырнула от себя чашку, расплескав кофе по матовой столешнице и как была — в халате и тапочках, вышла на крыльцо.

— Джамшуд!

Казалось, что от её крика пригнулись деревья в небольшом саду перед крыльцом.

Рабочий появился спустя полминуты. Согнулся в почтительном поклоне, прижав руку к груди.

— Звал, хозяйка?

Позади рабочего уже встала управляющая, недоуменная столь громким зовом.

— Ты вчера что-то делал в подвале? — Таня говорила спокойно, но все знали, что это спокойствие перед бурей. Её глаза налились темным гневом.

— Делал, хозяйка. Джамшуд трубу паял, «американка» ставил, чтобы фильтра поставить. Фильтра тоже поставил…

— А почему твой «американка» сорвало, и в подвал натекло воды по колено? А вечером я не смогла принять ванну.

— О! — выпучил глаза рабочий, выпрямляясь. — Джамшуд не виноват. «Американка» крепко крутил…

— Тогда кто виноват? — гнев начинал закипать, готовый вырваться.

— А я не знаю, — картинно развел руками Джамшуд. — Я работай, а все ходят туда-сюды! Джамшуд то принеси, Джамшуд это подай… Отвлекают.

— Так кто виноват?!

— Не я, — выдохнул рабочий, тряся головой.

До Тани долетел противный сивушный запах дешёвого алкоголя вперемежку с запахом табака.

— У тебя полчаса, Джамшуд, — гнев вырвался, но не так грозно, как обычно. — Через полчаса я уезжаю в посёлок, и чтобы я тебя больше не видела в моём доме. Майя Николаевна, дайте ему денег… Если он заработал, конечно.

— Хозяйка?! — рабочий упал на колени и протянул к Тане руки.

— Джамшуд! Пол-часа… И если я увижу тебя рядом с моим домом!..

Таня наклонилась и добавила зловещим шёпотом:

— Менты прикопают тебя со всем твоим семейством.

Рабочий отшатнулся, а она машинально проверила — не распахнулся ли халат на груди. Нет, всё нормально. Тут же успокоилась, и, не обращая внимания на стоявшего на коленях рабочего, зашла в дом.

В спальне почистила над умывальником зубы, умылась, причесалась и накрасилась. Критически осмотрела себя в зеркале, скинув халат, и втянула воздух сквозь зубы, прикоснувшись к покраснению на груди. Подумала: хорошо, что Антон решил с ней порвать. Надоел. Отомстить, конечно, надо, за его слова, но потом. Когда в доме будет этот слесарь… Как его? Евгений?

Вдруг, Таня призналась самой себе, что отлично помнит его имя. И вот это — как его, только самообман. Что она готова повторять его имя бесконечно.

— Да что же это такое?!

Тихо возмутилась Таня и стала наряжаться.

Из шкафа на кровать полетело бельё, блузки, платья и костюмы, и она остановилась только тогда, когда на полке шкафа остались лежать джинсы, а на вешалках висеть кокетливые брючки из дорогого кремового кашемира.

— Твою же мать!

Таня хихикнула, сообразив, что такие же слова, и с такой же интонацией проронил Евгений, глядя в заполненный водой подвал.

Ни брючки, ни джинсы не налезли. Таня испуганно смотрела на свои бёдра, не желающие «упаковываться» в выбранную одежду. Развернулась к зеркалу задом и пощупала складки на ягодицах, образовавшиеся над поясом брюк. Тяжко вздохнула.

— Ну почему мне никто не сказал, что у меня такая здоровая жопа?!

Она стянула джинсы и присела на кровать, принявшись разбирать бельё. Но кроме пошлого, на её взгляд, кружева, ничего не нашла.

— Нет уж, топор в задницу я не одену! — крикнула, вспомнив про стринги.

Вдруг, как-то всё навалилось, смешалось в кучу, и Таня тихо заплакала, вытирая слезы вперемежку с тушью кружевными трусами. Господи, а в чём же она ходила до сегодняшнего утра?! Вчерашний вечерний наряд не в счёт, но в офис-то…

Она нашла в куче свой деловой костюм и влезла в него, перед этим натянув кружева на попу и поролон в кружевах на грудь. Покрутилась перед зеркалом.

— Чучундра!

Пришлось краситься и причёсываться заново. Почему-то её внешний вид, до этого считавшийся ею безупречным и привлекательным, сейчас абсолютно разонравился. Хотя вся одежда выбиралась по каталогам, и не где-нибудь в Урюпинске, а в Москве — у модного стилиста. И все не скрывали восхищения её фигурой, осанкой и стилем.

Во всём виноват этот Евгений!

Так решила Таня, наводя заключительными мазками «боевую раскраску».

Выходя из спальни, обнаружила перед ней вздрогнувшую Валерию и Майю Николаевну.

— Что за сборище?! — махнула Таня ресницами.

— Ээ, — промямлила горничная. — Татьяна Сергеевна, вы громко кричали про какой-то топор. Вот я и позвала Майю Николавну…

— Идиотка! — засмеялась в голос Таня и пошла к лестнице. — Работайте! И приберите в спальне. Там бардак!

Управляющая посмотрела ей вслед.

— Никогда я её такой не видела, — брови Майи Николаевны сошлись к переносице. — И к чему это?..

И повернувшись к Валерии, тихо спросила:

— А ты точно слышала про топор?!