Убиться веником, ваше высочество! (СИ)

Малышка Марибель свернулась комочком и заснула у меня на коленях. Я не представляла, как она может спать на жестком сиденье, на костлявой мне, при такой невыносимой тряске, но подумала, что у нее выдалась первая за все время побега возможность уснуть, не опасаясь ничего и никого — хотя бы не вздрагивать от каждого шороха или чужих шагов. Я хотела спросить, сколько дней они уже в бегах, но Жано многозначительно прижал палец к губам и кивнул на окно. Я пожала плечами — на мой взгляд карета грохотала от всей души, и вряд ли кто-то мог нас услышать, но Жано приподнял край занавески. Рядом с каретой, совсем рядом, так, что легко мог в любой момент заглянуть в окно, ехал стражник, и он заметил, что шторка дернулась, настороженно обернулся к нам. Я перехватила руку Жано, рванула занавеску повыше и капризно объявила:

— Когда мне подадут обед? Я хочу есть!

Сработало, но только в том, что стражник заметил меня, а не чрезмерно суетного «монаха». Знал ли он, что я очередная несчастная фальшивка, или нет, но отвернулся, ничего не ответив, и, конечно, шиш мне был, а не еда. Марибель что-то пробормотала во сне, я погладила ее по голове и поправила монашескую робу, а когда подняла голову, увидела, что Эрме со странной нежностью смотрит на нас. Не так уж я и обольстилась — он рад, что я забочусь о его маленькой сестре, вот и все.

После полудня пытки мы остановились в небольшом городке. Наш караван теперь был огромен — я насчитала около двадцати экипажей, как карет, так и груженых доверху телег, и это явно были не все, а только те, кто поместился на тесной площади. Я обратила внимание, что кое-кто остался в этом городке, а кто-то присоединился, мне очень хотелось вылезти и на все посмотреть своими глазами, но я, во-первых, была не уверена, что смогу сделать хоть шаг, во-вторых, возле кареты торчал все тот же суровый стражник. За нами следили.

Зато нас покормили, и по лицам Эрме и Жано я поняла, что нам перепала высокая кухня. Еще бы, для непосвященных я и Лили — невесты принца, а может, и короля, и ради конспирации на нас не экономят.

— Соль, — удивленно сказал Эрме, и я тут же выхватила у него кусок мяса. Ну… недосолили, но есть это все равно было можно, и именно есть, а не давиться.

Я быстро обследовала крохотные глиняные баночки: перец, соль, еще какая-то приправа, по меркам этого времени — целое состояние, и поэтому я под осуждающими взглядами Эрме и Жано отправила баночки за пазуху, к честно заработанным драгоценностям. Грудь у меня стала такой шикарной, что я гордо выпятила ее вперед. Впрочем, все равно никому до моей красоты неземной нет дела.

Никто не заметил наглой кражи — или решил не поднимать ор. Стражник забрал у нас тарелки, вручил их мрачному толстому трактирщику и захлопнул дверь. Может, возмущение у владельца трактира и было, но заткнули его раньше, чем он успел открыть рот.

После обеда Жано устроил целое представление, и около получаса мы слушали песнопения на непонятном языке. Я, уловив и запомнив несколько одинаковых фраз, попробовала подпевать, за что тотчас получила от Эрме зловещее шикание.

— У меня хотя бы приятней голос, — набычилась я, и улыбнулся даже Жано, который старался как мог, но выходил ослиный вопль.

— Ты не святая сестра, ты не можешь молиться на высоком наречии, — не очень довольно изрек Эрме. — Ты и вправду дикая. У вас что, не было на шхуне капеллана? Если был, то он, наверное, тебя постоянно лупил.

Я проглотила колкость. Справедливо, жаль только, что я не могу как можно подробнее расспросить обо всем из-за стражника прямо за занавеской, и даже песни Жано не прикрытие, наоборот, кто знает, как расценят праздную болтовню во время молитвы. Начнут прислушиваться — еще хуже, чем если просто услышат странные вопросы. Закусив от досады губу, я переползла к другому окну, попыталась пристроиться так, чтобы меня не колотило постоянно о стенки… но смирилась и просто стала смотреть. Красиво, но выть охота.

Поля, поля, все в цвету, природа везде совершенна, в отличие от людей. Высокие деревья, одетые в зеленый туман, похожие на наши серебристые ивы, а дальше — лес, огромное темное полотно поднималось по склонам холмов, упиралось в синее небо, и — реки. Одна сбегала вниз с вершины холма, другая вспыхивала искрами по равнине, и мальчишка в широкой соломенной шляпе гнал через поле по проторенной тропке стадо коров. Счастливый он, подумалось мне, даже если ему нечего жрать и тут водятся волки. Потому что мной закусят наверняка… я же запасная принцесса. Слова придворного не шли из головы: «Этой милой девушкой придется пожертвовать»…

Чтобы тебе король тоже голову оттяпал, козел. Хотя бы за то, что ты берешь у всех подряд взятки.

Вечером мы приехали в еще один городок и заняли постоялый двор. Хозяин расстарался, украсил его флагами и цветами, но воняло так, что я чуть сознание не потеряла. То, что я почти сомлела, выходя из кареты, истолковали по-своему.

— Ох, бедняжка принцесса, притомилась! — злорадно воскликнула какая-то женщина.