Убитые голоса

— А дальше, господа, по домам. Вы — пострадавшие на пожаре. Возможно, вашим здоровьем будут интересоваться медики, не исключено, что возникнут вопросы у правоохранительных органов. Посему вам, в связи с трагическими, — на этом слове он усмехнулся, — событиями, предоставляется отпуск. Это не значит, что вы не можете совсем покидать квартиры, это подразумевает: никаких загулов, пьяных дебошей, гульбы в ресторанах, пьянства с проститутками на квартирах.

Котенко рассмеялась:

— Вот это как раз меня касается. Никаких любовниц. Я не лесбиянка, Вениамин Аркадьевич.

— О тебе речи нет. В общем, вести себя, как подавленные горем рядовые граждане. Со СМИ в контакт не вступать, в сетях никаких комментариев, даже с соседями минимизировать общение. Это будет выглядеть естественно. Ведь вы пережили такой стресс. И в этом состоянии ждать моей дальнейшей команды. Ясно?

— Да куда уж ясней, — проговорил Воробьев, он уже запланировал хорошую пьянку со своим соседом. Теперь выходил облом. Хорошо, что соседа не предупредил о предстоящей гулянке. Но выпить он все одно выпьет. И плевать ему на запреты Кубарина.

— Это хорошо. Связь со мной прекратить. Только в крайних случаях звонить по второй линии. Повторяю, только в крайнем случае. Я же буду проверять вас. Как? Это мое дело. Всё. Сейчас ухожу я с помощником, затем с интервалом в полчаса остальные. Кто-то может выйти с Валентиной. Уезжать на маршрутках. Всё, до связи, господа.

— Счастливо, Вениамин Аркадьевич, — усмехнулась Котенко.

Кубарин резко развернулся:

— Ты чем-то недовольна, Валюша?

— Ну что вы, только, если можно конечно, пару минут тет-а-тет?

— Идем на кухню.

Она вышла из гостиной. Закрыла за собой двери.

— Что хотела? — спросил Кубарин.

— Почему ты так груб со мной, Веня?

— Ты другого времени для разборок не нашла?

— Это не разборки. Сейчас все разъедутся, и мы останемся вдвоем.

— Я должен уехать первым.

— Но ты же можешь изменить решение?

— Зачем?

— Мы останемся вдвоем, я очень хочу тебя. Все, что произошло, возбудило меня. Я сделаю тебе так приятно, как никогда не было.

— Ты в своем уме? Вам сейчас надо залечь на дно, а ты про секс. Какой, к черту, секс?

— Но я хочу.

— Перехочешь. Недалеко от тебя секс-шоп, купи себе имитатор, впрочем, у тебя наверняка полно этих игрушек.

— Значит, ты так со мной?

Кубарину невыгодно было ссориться с Котенко, и именно сейчас, а женщина, видимо, действительно возбудилась.

— Валюш, езжай, пожалуйста, домой, а я выберу время и заеду к тебе. Либо позову сюда.

— Точно заедешь или позовешь?

— Да. Ну, если только не возникнет ситуация, когда я не смогу это сделать. Но тогда обязательно позвоню. Ты же по приезде домой прими душ и как-нибудь сама сними возбуждение.

— Дай мне пять тысяч долларов, — неожиданно потребовала любовница.

Кубарин вздохнул:

— У меня только две тысячи с собой. В кейсе ничего. А зачем тебе деньги?

— Куплю себе резинового мужчину, — рассмеялась Котенко, — раз настоящий не желает.

Он отдал ей две тысячи, лишь бы отстала. И, окликнув помощника, вышел на улицу.

Они прошли до стоянки. Сели в «Лексус».

Конов спросил:

— Куда сейчас, Вениамин Аркадьевич?

— Домой.

— В поселок «Луч»?

Кубарин взорвался:

— А что, у меня еще есть дом?

— Извините.

— Не заработал еще на второй.

Конов про себя подумал: «Как же, не заработал! А на что коттедж в Черногории, бунгало в Испании, три студии в Болгарии куплены?» Но промолчал, зачем злить босса. Он включил передачу, развернулся на площадке и повел «Лексус» в коттеджный поселок «Луч» на окраине Московского района города.

Котенко, проводив взглядом Кубарина и Конова, зашла в гостиную, взглянула на Дабиева:

— Чары, мы поедем с тобой через полчаса.

Физиономия бандита расплылась в похотливой ухмылке:

— Конечно, дорогая. Я провожу тебя до дома, до квартиры, до постели.

— Губу-то особо не раскатывай!

Дабиев покосился на подельников, что ухмылялись в креслах:

— Я пошутил. Ты же женщина босса. Провожу до дома — и к себе.

— Это другой разговор.

Через полчаса из дома номер 16 вышли Дабиев с Котенко.

Он спросил женщину:

— Ты не хочешь поехать ко мне?

— Нет!

— Почему? Босс, как понимаю, отказал тебе.

— Мы поедем ко мне.

— О! Совсем хорошо, дорогая. К черту маршрутку, я вызову такси.

— Они сюда стараются не приезжать.

— У меня есть знакомый таксист, он приедет куда хочешь. Заедем в магазин, затаримся хорошим вином, коньяком, продуктами и…

Котенко прервала Дабиева:

— Меньше болтай, звони своему таксисту.

Покинули конспиративную, если можно так назвать обычную «малину», и Шубин с Воробьевым. Те строго по инструкции, выдержав интервал по времени, уехали на маршрутках. Банда залегла на «дно». И казалось, достать ее невозможно. Но нет в мире ничего невозможного.

Гарин в накинутом белом халате вошел в палату Игнатьева.

Капитану только что сделали укол, поставили капельницу. Уланов сидел на стуле у окна. Летчик прогуливался по госпитальному скверу в обществе симпатичной стройной женщины, приехавшей проведать его.

— Привет.

Он подошел к Игнатьеву:

— Полковник Гарин Борис Борисович, начальник криминальной полиции.

Уланов прервал друга:

— Брось, Борь, Влад в курсе, кто ты.