Убитый манекен

— И все же я так же далек от цели, как и в первый день! Он услышал, как открывается дверь, услышал поднимающиеся из подвала шаги, голос, задыхающийся голос старой Ирмы, бормотавшей: «Не забудьте ему передать… ему передать…», а затем шум бегущей женщины, стук парадной двери.

«Вот она и ушла!»— подумал он.

И в то же мгновение в комнату вошла Лаура и, ни слова не говоря, вернулась в кожаное кресло рядом с печью.

— Если не принять мер, печь погаснет!

Малез нагнулся. Подняв угольное ведро, он с шумом высыпал его в печь.

Затем вынул из кармана трубку:

— Вы разрешите, я закурю?

Он больше не испытывал ни смущения, ни замешательства, как прежде. Он чувствовал себя здесь почти как у себя дома.

— Ее радость даже пугает, — вдруг сдержанно, приглушенным голосом, словно с трудом сдерживая приступ зависти, проговорила Лаура. — Она так ничего и не поняла из того, что с ним произошло. Естественно, она ни разу не усомнилась в невиновности своего сына… Она поцеловала мне руки и просила передать вам всю ее благодарность…

— Я ничем ее не заслужил, — запротестовал Малез.

— Нет, вы были с ней очень добры… И с ней тоже…

Машинально Лаура отодвинула ногой подкатившийся уголек.

— Она попросила меня сказать вам о двух вещах, иначе говоря, дать вам ключ к двум загадкам…

С большим, чем обычно, удовольствием комиссар чувствовал, как головка трубки согревает ему пальцы:

— Никогда бы не поверил, что она способна разгадывать загадки!

— Она их и не разгадала, а, напротив, задала своим поведением. А сейчас, желая выразить вам свою признательность, хочет, чтобы я вам в том призналась.

— А!

— Это она сунула манекен в старый хлам, предназначенный для господина Эберстейна, она же и утащила его позавчера с веранды.

— Зачем?

— Из любви к Ирэн и ко мне. В посещении старьевщика она увидела возможность избавить нас от ставшего мучительным воспоминания…

— Извините! Разве не в результате ее усердия однажды утром, примерно через полгода после смерти Жильбера, вы обнаружили в вашей комнате восковую фигуру, которую сами отнесли на чердак? Неужели она тогда думала, что такая… забота будет вам приятна?

— Конечно, нет! Напротив, поступая таким образом, она рассчитывала, что в гневе я сама уничтожу манекен. Возвращая его в мою комнату, она отдавала его мне на милость. Если хотите, это был своего рода вызов, к которому, она надеялась, я не останусь равнодушной…

— Но, снова оказавшись на чердаке, эта восковая фигура больше никому не могла помешать?

— Вы так считаете? Вы три дня — только три дня! — дышите атмосферой этого дома, и вы удовольствовались всего лишь ролью свидетеля… Но разве нас, главных действующих лиц драмы, нельзя извинить, если мы думаем, что, отправленный под крышу дома, этот манекен продолжает давить на нас каким-то отвратительным колдовством?

Лаура заговорила тише:

— Послушайте… Если бы Ирма не догадалась сама нас от него избавить, то рано или поздно я или Ирэн нашли бы способ… Предлагая продать господину Эберстейну старую мебель, разве мы не думали о будущем? О дне, несомненно близком, когда Ирэн второй раз позвала бы старьевщика, а я вряд ли удержалась от соблазна увидеть, как тот уносит манекен? Ирма нас просто опередила: она думала быстрее меня…

— Если это воспоминание стало отвратительно для вас всех, почему вы просто его не уничтожили? На мой взгляд, это было бы более радикальным решением?

— Слишком! — возразила девушка. — У кого из нас хватило бы храбрости? Это походило бы на убийство!

Досадуя, что невольно подтвердила мысль, позавчера развитую ее собеседником, она прикусила губу, но слово уже вылетело, и Малез приветствовал его легкой улыбкой.

— Старой Ирме, — живо продолжала она, — не составило труда перенести манекен на другое место, извлечь его из недр чердака и положить его справа от двери. Дальше она перестала им заниматься, уверенная, что все устроится само собой. Однако, увидев здесь фигуру, которую вы принесли и которую она имела все основания считать навсегда исчезнувшей, она поняла, что ей следует решиться действовать энергичнее и смелее, чем в первый раз… Пока вы находились в комнате моего дяди, а я болтала с Ирэн в вестибюле, она вошла в эту комнату, забрала манекен и отправилась его выкинуть…

— Куда? — быстро спросил Малез, видя, что его собеседница колеблется.

— В колодец в глубине сада.

Рукой комиссар разогнал окутавшее его облако табачного дыма.

— Значит, это была она! — задумчиво произнес он.

И почти сразу же добавил:

— Я хотел бы осмотреть этот колодец.

— Пойдемте, — сказала Лаура.

Поднявшись, она пересекла комнату, и ее платье легко коснулось руки Малеза, а затем открыла дверь в сад. Холодный ветер с дождем ворвался на веранду.

Они вступили в ночь, топча толстый слой гниющей листвы, задевая низко свисающие ветки, с которых на них обрушивались потоки дождя, инстинктивно наклоняя голову, когда попадали в особенно густую тень. Малез, пытаясь догнать свою спутницу, споткнулся о корень и чуть не упал. Красной точкой светилась зажатая в его руке головка трубки.