Убью кого хочу

– Откуда мне знать? Может, они еще до моего прихода поссорились.

– Это вряд ли, – возразил он. – Как я уже сказал, ссора сопровождается шумом, а шум никем не зарегистрирован. Напротив, голубушка Александра Родионовна, все свидетели утверждают, что распитие проходило в образцовой тишине. Ни соседи, ни женщины на скамейке не слышали ровным счетом ничего. Даже громких возгласов не доносилось, во как! Тише воды, ниже травы. Какая уж тут драка… И вдруг – такое убийство. Что бы вы подумали на моем месте?

– Не знаю… – ответила я. – Я ведь не на вашем месте.

– А вы представьте, представьте…

– Ну что вы меня мучаете, Павел Петрович? Я в этом ничего не понимаю. Я вообще попала туда совершенно случайно. Была драка… не было драки… разве для убийства обязательно нужна драка?

Знаменский одобрительно покивал головой.

– Правильно мыслите. Драка вовсе необязательна. Вполне возможно и хладнокровное предварительное планирование. Но вот беда… – он сокрушенно развел руками: – этот вариант тоже не проходит.

– Почему?

– Сразу по нескольким причинам. Во-первых, нет никаких указаний на наличие хоть какого-нибудь мало-мальски приемлемого мотива. Свидетели, опять же, в один голос показывают, что покойные, что называется, тихо-мирно корешили на предмет совместного распития, а иных общих дел не имели. Зачем, спрашивается, гражданину Плотникову планировать убийство своих собутыльников? Незачем.

– Возможно, вы не все знаете… – угрюмо проговорила я.

Ему все-таки удалось втянуть меня в игру-угадайку. «Ладно, – думала я, – пусть потешится. Может, тогда быстрее отпустит…»

– Возможно, вполне возможно, – согласился опер. – Но есть и другие моменты, которые ставят под серьезное сомнение вашу версию о предварительном планировании.

– Мою версию?

– Ладно, ладно… – он потешно замахал руками. – Пусть будет «нашу версию». Ну почему вы так сразу ощетиниваетесь, любезнейшая Александра Родионовна? Мы ведь просто мило беседуем, советуемся…

– Это вы мило беседуете, – возразила я. – А у меня сейчас мама лежит в гипертоническом кризе. Мне не до бесед.

– Зачем ему было делать это при вас? – спросил Знаменский, пропуская мимо ушей мое последнее замечание.

– Кому? О чем вы?

– Да все о том же, об убийстве, о чем же еще… – с досадой произнес он. – Если Плотников планировал заранее, зачем он решил пойти на убийство в вашем присутствии? Ведь вы – лишняя свидетельница, то есть лишние хлопоты. Было бы куда логичней сначала выпроводить вас, а уже затем… Вам не кажется?

– Кажется, кажется. Поверьте, я совсем не возражала быть выпровоженной. Проблема в том, что они не давали мне уйти.

– Вот именно! – подхватил оперуполномоченный. – Вывод? Вывод ясен: рассматриваемое преступление не было спланированно заранее. А также, как мы с вами уже установили, не являлось результатом пьяной драки.

Он еще несколько раз прошелся по комнате и снова уселся за стол.

– Есть и еще один немаловажный моментик. Немаловажный и, прямо скажем, загадочный. Дело в том, дражайшая Александра Родионовна, что покойный Алексей Иванович Плотников был нашим давним клиентом. Да вы и сами видели – вся грудь в куполах, и каждый купол – тюремная ходка. Вы, наверно, скажете: вот вам и разгадка. Вор – значит, убийца. Но в данном случае ничего подобного это не значит. Работал покойник исключительно по сейфам. Медвежатник – тонкая профессия, такие мокрыми делами не занимаются. Да и в прошлом уже все его подвиги: восьмой десяток, руки дрожат, силенки не те, слух подводит… И вдруг – такое убийство, какое не всякий опытный профессионал провернет. Вы ведь и сами сказали, голубушка: пять секунд или даже меньше. Первый удар – молниеносный, точный, как у хирурга. Для второго тоже быстрота нужна, и точность немалая, а уж силища и вовсе немереная. Насквозь такого здоровяка проткнуть… – это, знаете ли…

Знаменский отрицательно покачал головой и снова уставился на меня:

– Это, знаете ли, дражайшая Александра Родионовна, старику совсем не под силу. Невозможно, просто невозможно. Чтобы семидесятитрехлетний старичок-сердечник с дрожащими руками и больной печенью, находясь в состоянии алкогольного опьянения, когда реакции замедлены, а движения неверны… – чтобы такой дедок смог провернуть столь высокопрофессиональную ликвидацию… – быть такого не может. Он просто не мог этого сделать! Согласны?

– А я, стало быть, могла? – откликнулась я со всем сарказмом, на который была способна. – Вы это хотите сказать?

– Но если не Плотников, то кто? – проговорил Знаменский, начисто проигнорировав мой сарказм. – Кроме вас и его, там никого не было. А в конечном счете, отдал богу душу и сам Алексей Иванович.

– От инфаркта, – напомнила я.

Знаменский кивнул:

– От инфаркта. Но больно уж вовремя. Не верю я в такие совпадения. Это куда больше смахивает на третью ликвидацию. Так что, нет, какой уж тут Плотников, голубушка Александра Родионовна, тут не Плотников…

– Так кто же убил? – спросила я, стараясь унять внезапно охватившую меня дрожь.

Павел Петрович откинулся на спинку стула, изображая сильнейшее изумление.