Убивая маску

– Тотальная капитуляция? Думаешь, мои аристократы это примут? Как минимум те, кого вы изгнали с Минданао, будут против, – усмехнулся он. – И что я им сделаю? Их законное право не согласиться.

– Охо-хо, – покачал я головой и достал смартфон. – Что-то мне подсказывает, что против будут немногие. А тех, кто будет, найдётся кому угомонить.

Ну и аудиозапись врубил. Ту самую, на которой разговор двух министров. Кто-то, кто плохо разбирается в политике, может сказать, что слова короля бред. Он же король! Всё должно быть по его слову. Скажет капитуляция, значит – капитуляция. Но если бы всё было так просто, то не было бы ни сёгуната, ни смен правящих династий. Королям тоже приходится прислушиваться к мнению общества. Разве что не к каждому мнению, но приходится.

Это, кстати, один из тонких моментов Филиппинского плана. Местные аристократы могут извернуться, найти лазейку и сменить правящую династию. В теории. Но тут должно сойтись столько всего… И прежде всего для этого им нужно время.

Когда аудиозапись закончилась, король сидел, прикрыв глаза и массируя переносицу.

– Даже сейчас… – прошептал он.

Не знаю, о чём он, но мне и плевать, в общем-то.

– Вы дальше читайте, – произнёс я.

Бросив на меня злой взгляд, Дутерте отложил верхний лист и принялся читать второй. И вот к такому он явно не был готов. По мере чтения его брови поднимались всё выше и выше, а после прочтения он, бросив на меня короткий взгляд, тут же принялся читать последний лист. Прочитал. Вновь посмотрел на меня. Ещё раз перечитал второй и третий лист.

– Но это же уничтожение моей страны! – произнёс он, повысив голос. – Как я могу пойти на такое?!

– Что только не сделаешь ради Рода? – пожал я плечами. – К тому же, вы выбрали не совсем верную формулировку…

– Филиппин больше не будет! – прервал он меня.

– Как государства – да, – согласился я. – Но люди и культура останутся. Просто в составе другого государства. Причём заметьте – это стандартное прошение. Для всего мира стандартное. То есть, если Император его одобрит, вы остаётесь наместником своих старых земель. Индонезию вон вообще захватили, и что? Вы вообще знаете о такой стране?

– Знаю, – выдохнул он, прикрыв глаза.

– Ну так радуйтесь, – хмыкнул я. – Ваши земли останутся под вашим управлением, просто под другим флагом. Ибо нефиг… раздавать его всяким там сомнительным личностям. Красавчик я, да? Довольно символичная победа.

– Ну ты и… – качал он головой. – Ты…

– Опять вас клинит, – вздохнул я. – В любом случае, у вас всего два пути. И второй, право слово… такой себе. Впрочем, выбор так или иначе за вами.

– Да нет здесь никакого выбора! – выкрикнул он, вскочив на ноги.

– Думайте, – произнёс я спокойно, и поднимаясь со стула, добавил: – Я приму любое ваше решение. С превеликим удовольствием.

* * *

Естественно, Дутерте выбрал то, что мне нужно. Как он и говорил – выбора у него просто не было. Сначала Род, потом семья, потом активы Рода, то есть всё то, что даёт силу и власть Рода, и только потом ты сам. Примерно в таком порядке расположены ценности аристократов. С нюансами, понятное дело, ситуации бывают разные. Правда, это к свободным от вассалитета Родам относится, в ином случае на первом… или втором месте находится господин. Впрочем, в нашем случае это не имеет значения. Дутерте – правители, над ними никого. Это за них должны умирать. И вот перед самым главным правителем встал вопрос – либо его Род умирает, либо он отдаёт страну. Не полностью, управлять-то он ей по-прежнему будет. А вот урона чести нет – будучи королём, он со всех сторон прав… Ладно, не то, чтобы прав, просто его решение поймут и примут и аристократы, и простолюдины. Когда твоя семья под прицелом – это более чем весомый повод прогнуться. Опять же, если ты не вассал.

– Синдзи!

В комнату, которую я приспособил под временный кабинет, и в котором лениво читал доклады, ворвалась Хирано.

– Что случилось? – поднял я на неё взгляд.

– Ничего, и это раздражает! – топнула она ножкой. – Когда уже этот человечишка сдастся? Я домой хочу!

– Ха-а-а… – выдохнул я устало. – Я с ним только вчера вечером говорил, а сейчас утро. Ты хоть представляешь всю серьёзность дела, которую ему надо обдумать?

– Да нечего там думать! – воскликнула она. – А он часом не время тянет?

– Это вряд ли, – опустил я взгляд на бумаги. – Просто пытается найти выход.

– Которого нет, – подошла она к столу, за которым я сидел. – Син, может поторопим его, а? Возьмём его сына…

– Нет, – прервал я её.

– Возьмём его невестку… одну из, да покажем, что…

– Нет, – вновь прервал я её. – Мы не будем никого пытать.

– Да я лично, если хочешь… – сжала она ладонь в кулак.

– Как минимум ещё сутки, – не дал я ей договорить. – Дай ему время, оно у нас есть. Незачем быть такими… – не смог я с ходу подобрать слово.

– Ты порой слишком добрый, – проворчала она.

– Это не доброта, это адекватность, – почему-то возмутился я.

Как будто доброта – это плохо.