Убивая маску

Домой я возвращался через Мири, что заметно быстрее, чем плыть через всё Филиппинское море сразу в Японию. Да, крюк, зато до Калимантана гораздо ближе, а уже оттуда можно вернуться домой авиарейсом. Возвращался я не один – буквально на следующее утро после нашего разговора Акено сообщил, что едет со мной. Я сначала посмеивался про себя, мол, не одному мне интересно посмотреть на реакцию Кагами, но уже на полпути в Мири до меня стало доходить, что Акено слегка того, обеспокоен. Я всяких вопросов от него ожидал по пути домой, но, как ни странно, в основном его интерес крутился вокруг Хирано. А какая она, какой характер, что ей нравится, что нет, какой темы касаться не стоит, как её быстро успокоить? Ну и так далее. Возможно, другой японец сразу же понял бы его озабоченность, ну а я тупил достаточно долго. Тут ведь такое дело… Кицунэ в головах азиатов, не только японцев, это что-то нейтрально-негативное. Для них эти ёкаи – те существа, что в лучшем случае неудачно шутят над людьми, а в худшем – могут и сожрать. Историй, где кицунэ делают добро какому-нибудь человеку, крайне мало, зато все знают о том, как Аматэру сразился с девятихвостым и погиб. Забрав врага с собой, конечно, но тем не менее. Всяких фильмов, мультфильмов и тому подобного, где кицунэ – отрицательные персонажи, гораздо больше, чем тех, где они положительные. Ну а уж о том, что человеческая печень – любимое лакомство кицунэ, знают вообще все. Как минимум в Японии. И тут я говорю Акено, что хочу познакомить его жену с этим вот чудовищем. Да не просто познакомить, а отправить вместе в другую страну. Естественно, он всполошился. И у меня даже не получается ехидничать над его страхами, так как знаю минимум один эпизод, где Хирано вырвала и сожрала сердце какого-то аристократа. Ах да, сделала она это на глазах его родни, которую потом сожгла.

В общем, я успокаивал его как мог, даже удивился под конец путешествия, что Акено всё ещё на нервах. Неужто он мне совсем не доверяет?

– Я вам гарантирую, что Хирано разумная женщина и не станет бросаться на Кагами-сан, – произнёс я раздражённо, когда мы уже подлетали к аэропорту Токусимы. – Хватит уже трястись.

– Ты совсем дурак? – спросил он с удивлением, на что удивился уже я. – При чём тут твоя лисица? Ты вот можешь гарантировать, что Кагами не станет на неё кидаться?!

Так он об этом переживает?

– Я… – не знал я что на это сказать. – Думаю, Кагами-сан тоже разумная женщина.

– Блаженный, – произнёс он раздражённо, отвернувшись к иллюминатору. – Может, всё-таки заранее ей всё расскажем?

Да ладно… Что я, Кагами не знаю, что ли? Нормально всё будет. Как по мне, это о тебе беспокоиться надо, а не о дамах. Истеричка, блин.

– У нас есть план, и мы будем его придерживаться, – ответил я точно таким же раздражённым голосом. – Я не собираюсь упускать шанс посмотреть на такое шоу.

– Псих долбаный, – буркнул он.

– Истеричка трусливая, – ответил я на это.

* * *

– Приветствую, Атарашики-сан, – поклонился Акено.

– И тебе не хворать, парень, – ответила она холодно.

Не простила старуха Кояма и, похоже, уже никогда не простит. Хорошо хоть, для Мизуки исключение сделала, но рыжая и не совсем Кояма, точнее, не урождённая Кояма.

– Поздоровались – и ладно, хватит с меня этих церемоний, – произнёс я, переводя на себя внимание старушки. – Да, да, лохматый, тебя я тоже рад видеть.

Бранд, как всегда, когда я возвращался домой, крутился у моих ног, не давая и шагу ступить, пока его не погладишь.

– Папка! Синдзи! – вскинула руки Мизуки. – На кого мне прыгать-то, демоны вас подери!

– Давай без прыжков, – улыбнулся Акено. – Ты не в том положении.

– Брехня, я ещё могу прыгать! – возмутилась рыжая. – Просто мне лень вдруг стало, – опустила она руки.

Когда тебя встречает такая толпа женщин, приветствия могут затянуться надолго. Вот и в этот раз – со всеми поздоровайся, обними, потискай, поцелуй. Про Казуки тоже забывать нельзя. В общем, в дом отправились только через шестнадцать минут после того, как мы с Акено вошли в ворота токусимского поместья.

Акено пошёл со мной только из-за дочери, которую не видел уже довольно давно. Так-то он был не прочь побыстрее домой вернуться, но и Мизуки проигнорировать просто не смог. В связи с этим первые пару часов я их с рыжей и не видел-то толком, им о многом надо было поговорить. Я же занимался остальными домочадцами. Шестнадцать минут – это только для приветствий много, а вот для общения крайне мало. И если я, старый циник и мужлан, вполне мог этим удовлетвориться, то вот для моих жён, сестры и Атарашики, шестнадцать минут были что мгновенье. Впрочем, я был не против, девчонки не напрягали. Как и дети, которых я тоже был рад видеть. И пусть мой здесь был только один, но детская возня на удивление умиротворяет.