Ублюдок, притворись моим парнем...

Да, сначала я разговаривала с ней мягко, но уже вскоре мы вдвоем перешли на повышенные тона. Я все не давала ей сесть в машину и в машину, из-за чего поднялся еще больший шум и мы привлекли внимание патруля.

— Да ее посадить нужно. Она меня утром оклеветала и потом начала преследовать. Ненормальная! Малолетняя хамка! — кричала эта врач на всю улицу, доказывая жандармам то, что она сама невинность, а я сущий дьявол во плоти или маньяк со стажем. — Да она опасная. Неизвестно, на что эта ненормальна способна.

— Хватит врать. Я бы вам ничего не сделала, — я закатила глаза и попыталась поправить на плече лямку от сумки. Я это сделать не успела и сумка соскользнула, после чего упала на бетон и из нее, помимо обычных вещей, выпали перцовый баллончик, электрошокер и небольшой раскладной нож, который я брала с собой для того, чтобы на прогулке резать на две части особо большие помидоры для Томата.

Мне пришлось потратить немало времени, для того, чтобы убедить жандармов в том, что нападать на эту женщину я не собиралась и, к счастью, меня все же отпустили, хоть и дали строгое предупреждение больше не цепляться к людям и оставить врача в покое.

Время близилось к вечеру, когда я отошла на пару улиц и села на невысокую бетонную загородку рядом с каким-то маркетом и стала ждать, когда на парковке появится такси. Телефона у меня все еще не было, поэтому вызвать себе машину я не могла.

— Я же говорил тебе не выходить на улицу так поздно, — позади послышался хорошо знакомый мне голос, от которого по коже тут же побежали мурашки.

— Ты следишь за мной? — я недовольно прикусила губу и посмотрела на Леон-Гонтрана. Около маркета было полно людей, поэтому я не стала волноваться, что Флавье мог мне что-то сделать. Да и я была слишком уставшей для каких-либо волнений.

Леон-Гонтран ничего не ответил. Он молча сел рядом со мной и подкурил сигарету, после чего снял солнцезащитные очки и слегка прищурил взгляд из-за лучей заходящего солнца.

— Так ты еще что-нибудь интересное узнал про двадцать девятое апреля? — я задала этот вопрос, но на парня не смотрела. Зато, успела заметить, как на него поглядывали некоторые девушки так же находящиеся около маркета.

— Возможно, — безразлично ответил Флавье.

— Расскажи.

— И что мне за это будет? Поцелуешь меня? — неожиданно Леон-Гонтран обернулся ко мне и наклонился так, что наши губы оказались лишь в нескольких сантиметрах друг от друга.

— С ума сошел? Да я в жизни этого не сделаю, — я резко дернулась назад и чуть не упала. Флавье вовремя подхватил меня за шиворот майки и усадил обратно, но при этом он положил свою ладонь на мою талию и притянул к себе.

— Я голоден, Куница. И я еле сдерживаюсь, чтобы не съесть тебя. Ты сейчас еще более аппетитная.

Мне не стоило объяснять, что это за голод такой был у Флавье и как именно он хотел меня съесть. По его жадному взгляду, скользнувшему по моему телу и тому, как парень прижимал меня к себе, я и так все поняла.

— Не трогай меня, — в тот момент, меня преодолела злость и я сорвалась, из-за чего не собираясь сдерживаться, влепила Леон-Гонтранту хорошую пощечину и отстранилась от него. — Ты озабоченный извращенец. Только своим членом и думаешь.

— Если бы я думал членом, он был бы уже в тебе, — Флавье выбросил в металлическую урну окурок и тут же подкурил новую сигарету. Леон-Гонтран курил просто невыносимо много. Прямо сигарета за сигаретой. Раньше такого точно не было. — Но, как видишь, я сдерживаюсь.

— Только попробуй еще хотя бы раз прикоснуться ко мне, — я встала с перегородки, но далеко отходить от Флавье не стала. Во мне вновь бушевала ненависть и я всем своим видом показывала Леон-Гонтрану, что теперь не боялась его.

— Секс между нами неизбежен, — Флавье в очередной раз поднес сигарету губам. — Я серьезен по отношению к тебе…

Дальше я слушать не стала. К маркету подъехало такси и, поскольку в таких местах машины редко стояли без дела, я поспешила к ней, чтобы не потерять свой шанс уехать домой. Все равно, у меня уже не было желания разговаривать с Флавье.

Когда я уже была около машины, рука Леон-Гонтрана легла на мое предплечье и заставила меня резко обернуться.

Его губы на моих. Жесткий, жадный и грубый поцелуй, от которого внутри все начинало гореть и дыхание сбивалось. Одна рука Флавье на моей талии, с силой притягивала и прижимала к меня к торсу парня, а вторая скользнула вверх и легла на затылок. Такое собственническое поведение было свойственно только Леон-Гонтрану, но это не длилось долго. Всего лишь несколько секунд и парень меня отпустил.

— Я сказала тебе не трогать меня, — у меня голова опустела, но наглость Леон-Гонтрана распалила во мне гнев и я тут же дала парню еще одну пощечину. Он на нее особо внимания не обратил.