Убойная линия. Крутые меры

– Во-во, – пробурчал Клюкин. – Если это не самострел, а мокруха, то кто его мог завалить? Собутыльник Макаров? Доказухи нет вообще. Колоть мы его кололи, он не колется. И алиби железное. Жена говорит, он раньше пришел домой. До того, как соседи Абатова слышали выстрел и вызвали ментов.

– Да, Алексей Василич, что делать-то?

Василич обреченно попыхтел.

– Мне надоело вас отмазывать перед Варецким. Придумайте, что делать, вы ж опера, мать вашу! Но список оперативных мероприятий по Абатову чтоб был в ближайшее время, ясно? Сыщики хреновы.

Наградив их этим эпитетом, Василич покинул кабинет. Опера молча застыли на своих местах, гадая, что можно еще придумать по висящему на них глухарю. Горшков открыл пасьянс, покосился на Клюкина и продолжил свою волынку, прерванную появлением Василича:

– Ну, у меня хотя бы личная жизнь есть, а ты чего не работаешь?

4

– У нас нет никакой Анастасии в числе сотрудников.

– А если еще раз посмотреть?

– Я не говорил, что никогда не было. Раньше… Простите, а почему вы ею интересуетесь?

– Имя нравится, – поведал я. – Красивое. Дочку хотел так назвать, да жена взбунтовалась.

Чистюхин, в кабинете которого мы сидели, в этот раз не стал угощать меня кофе. А еще он постоянно перекладывал бумажки с места на место. Видимо, это должно было символизировать его занятость. Мутный какой-то тип.

– Раньше у нас работала девушка по имени Настя, – признался он.

– Ну вот видите.

– Она была секретарем Артема Михайловича.

Пытаешься раскопать заговор и выйти на след таинственной любовницы, но судьба вместо роковой незнакомки опять и опять подсовывает тебе личную секретаршу. Как все прозаично.

– А фамилия у нее есть?

– Филозова.

– Анастасия Филозова, – проговорил я. – Хорошо, идем дальше. У вас в отделе кадров личные дела бывших сотрудников хранятся?

– Конечно. Ну, как в отделе кадров… Фирма у нас небольшая, поэтому отдела кадров, как такового, у нас нет…

– Личное дело, – напомнил я.

Чистюхин сдался. Взял трубку телефона, нажал одну кнопку.

– Это Чистюхин. Найдите мне личное дело Филозовой. Да, секретаря бывшего. Как можно быстрее. Что значит в магазин собираетесь? Я говорю, личное дело найдите. Сейчас разгар рабочего дня, – повесив трубку, он покачал головой и пожаловался: – Ох уж эти женщины.

– И не говорите.

Я не пытался выразить этими словами солидарность. А действительно предпочел бы обойтись без его банальных якобы философских реплик. У меня для этого Мельник есть. Про Чука и Гека вообще молчу.

– Ой, а может, вы кофе хотите? Я сразу не подумал. Простите, жутко занят сейчас, голова уже не соображает. Столько дел навалилось…

– Спасибо, не хочу, – соврал я. Надо же марку держать. – Вы сейчас, получается, руководите фирмой?

– Ну, не то чтобы… Я временно исполняющий обязанности генерального директора, – Чистюхин вздохнул. – Пока хозяйка не решит, оставить меня или… Ну, вы понимаете.

– Хозяйка? – повторил я.

– Ну, да. Мария Сергеевна Гомонова. Вдова Артема Михайловича.

Я задумался. Тем временем молоденькая сотрудница с папкой в руках просочилась в кабинет и передала Чистюхину папку. Чистюхин проводил ее заинтересованным взглядом. Очевидно, должность и.о. директора несла с собой не только новые обязанности, но и новые возможности. Вот, уже и на очередную секретаршу очередной шеф глаз положил. Круговорот порока в природе.

– Вот, держите. Личное дело Филозовой, – Чистюхин передал мне тонкую папочку. – Но она не работает у нас уже пару лет, не знаю, как она вам помочь сможет.

Я увидел по его глазам, что Чистюхин врал. Сукин сын пытался усидеть на кресле, а для этого нужно было обхаживать новую хозяйку. Потерпит ли она того, кто знал про любовницу убитого мужа? Конечно, нет. Вот и причина странного поведения заместителя. Я хмыкнул в ответ:

– Поживем-увидим. Так вы кофе предлагали?

Чистюхин вздохнул и снова взялся за телефон. А я тем временем открыл папку. В личном деле было фото Насти. Молоденькая, хрупкая и очень миловидная блондинка с большими глазами.

У Гомонова определенно был вкус.

Я отправился по адресу, указанному в личном деле. Адрес числился и в строке «место проживания», и в строке «место прописки», поэтому была надежда, что и спустя два года Настя обитала именно там. Так я рассуждал, когда ехал на восточную окраину города. И меня, конечно, ждало разочарование.

Дверь мне открыла встревоженная женщина лет 50, которая встревожилась еще больше, узнав, кто я и, главное, откуда.

– Отдел убийств?

– Вы не переживайте. Мне просто надо задать вашей дочери Насте пару вопросов. Только и всего.

– У нее… у нее проблемы?

– Нет-нет, что вы. Настя работала в фирме, хозяина которой убили. И мы сейчас всех сотрудников опрашиваем, в том числе бывших. Так всегда делается. Дежурная, можно сказать, процедура, – запудрив мозги женщине, я повторил: – Так Настя дома?

– Настя не живет с нами. Она редко приезжает, даже очень. Мы ее почти не видим.

– Вот как. Но у вас наверняка есть ее телефон, правильно?

– Простите, я не… Настя сама звонит, и то редко. Мы почти не общается. У нее сейчас своя жизнь.

Мне ничего не оставалось, как вручить женщине визитку.