Убойный коктейль с зонтиком

Оле обернулся и окинул ее пустым взглядом. Похоже, он не очень-то соображал, что происходит. Глаза опухшие и красные от слез. Нос тоже покраснел и Оле им все время шмыгал. Зато подойдя ближе Яна лучше рассмотрела зонт. Это был его зонт. Его, а не Тода. Просто вместо радуги теперь он состоял из всех оттенков черного.

– У меня больше нет брата. Они превратили его в чудовище. Он не хочет со мной разговаривать. – Оле стоял, слегка пошатываясь, и жуткая улыбка расползалась по его лицу.

Яна наконец-то смогла вдохнуть. Раз он не хочет разговаривать, значит может. Значит жив. Вот только что Оле имел ввиду под «чудовищем»?

– Так, спокойно. – Ян пришел в себя первым. – Давай-ка обо всем по порядку. Садись. Сейчас кофе сделаю.

Он силой усадил Оле за стол и ушлепал за стойку варить кофе. Яна опустилась на соседний стул. Губы Оле дрожали, словно он готов был разрыдаться. Яна осторожно коснулась его ладони, сжатой на ручке зонта. Он вздрогнул, будто только что ее заметил. Ян вернулся с большой чашкой ванильного латте, поставил ее перед Оле. Тот даже не взглянул на любимый напиток.

– Так что произошло? – Ян опустился перед ним на корточки.

– Они его забрали. – всхлипнув, начал Оле. – Брат нарушил правила и Они его наказали. Я не знаю, что Они с ним сделали, но это больше не мой брат. Он стал другим. Жестоким, безразличным. Таким, как все остальные жнецы. Я пытался с ним поговорить, но он даже слушать меня не хочет. Я подумал, может он тебя послушает? – и Оле с мольбой посмотрел на Яну.

– Где он? – Яна вскочила со стула. Тога-плед упала на пол. Оле даже не отреагировал. – Отведи меня к брату сейчас же!

– Ты бы хоть оделась для начала. – Ян подобрал с пола плед и набросил ей на плечи как плащ. – Сходи наверх, оденься. Я побуду с Оле.

Яна будто на автопилоте поднялась в их квартиру над баром, влезла в первые попавшиеся вещи, нацепила на ноги ботинки. Уже в дверях поняла, что неплохо бы накинуть куртку. Когда она спустилась в зал, там ничего не изменилось. Оле так же безучастно пялился перед собой. Полная чашка кофе так же остывала на столе. Ян сидел верхом на стуле, уткнувшись подбородком в перекладину на спинке. Похоже, он о чем-то усиленно думал. Заметил Яну, тяжело вздохнул.

– Я пойду с вами. – сказал Ян, поднимаясь на ноги. – Мне нужно на это взглянуть. Возможно, что-то еще можно исправить.

Яна кивнула и он скрылся в подсобке чтобы одеться.

– Отведи нас к брату. – сказала Яна Оле, когда Ян вернулся из подсобки. – Просто дай мне руку и подумай о нем.

Оле подчинился. Яна сжала его на удивление холодную ладонь. Обычно руки у него были теплые. В отличие от брата. Ян положил руку ему на плечо и таким странным образом они подошли к двери. В свободной руке Яны появилась старинная связка ключей на ржавом металлическом кольце. Она выбрала один и вставила в замок входной двери. Дверь изменилась. Превратилась в зияющий черный провал. Короткий путь, доступный только Янусу. Похоже, после разделения способности не пострадали. Хоть одна хорошая новость. Яна глубоко вдохнула и сделала шаг в пустоту, увлекая мужчин за собой.

Путь вывел их на крышу замка на холме. Здание времен средневековья помнило еще основателей Города и самых первых его жителей. С крыши открывался чудный вид на город и Яна невольно вспомнила ночь, которую провела здесь с Тодом. Ночь летнего солнцестояния, полную огня и страсти. Одна из немногих ночей, которые у них были. Тогда у них в запасе был всего лишь час и этого часа им было безбожно мало. Жнец оказался на удивление пылким любовником. Особенно с учетом внешней сдержанности. Правду говорят про тихие омуты. Хотя поначалу его и приходилось расшевеливать. В их дуэте Яна играла ведущую партию: направляла, предлагала что-то новое, подбадривала. Тод же был ведомым. Зажатым, недоверчивым, немного деревянным. Зато когда входил во вкус, становился удивительно чувствительным. Хоть и временами грубоватым. Встречайся они чаще, ей пришлось бы все время ходить с синяками от его холодных пальцев. Яна вспомнила его прикосновения, горьковатый вкус его губ с легким ароматом табака, чуть выпуклый узор татуировки, от прикосновения к которому он вздрагивал и покрывался мелкими мурашками. Она так и не поняла, что он испытывал: удовольствие или боль. Но он никогда не запрещал ей трогать замысловатую черную вязь. Да это было бы и сложно сделать: татуировка покрывала почти всю спину и руки до самых запястий. И продолжала разрастаться.

Теперь перед ней стоял совершенно другой мужчина. Внешне он почти не изменился. Разве что глаза слегка запали и стали, кажется, немного ярче, а кожа казалась особенно бледной, будто покрытая инеем. Но чувство было, словно перед нею незнакомец. Поза, жесты, выражение лица – все было чужим. Он смотрел на них, слегка нахмурив лоб, словно на досадную помеху на пути. Вместо привычного мотоэкипа черная мантия с капюшоном, вместо мотоцикла – бледно-серый конь с горящим злобным взглядом. Хорошо хоть зонт не превратился в косу.