Уборка в доме Набокова

Тут в дверь осторожно постучали, и вошел сотрудник, отвечавший за аудиторию. Персонаж в добротном коричневом костюме, прислонившийся к кожаному дивану, мог быть как мужчиной, так и женщиной.

— Как прошло? — Голос, напевный тенор, запутал меня еще сильнее.

— Нормально, — каркнула я и подтолкнула к ней/нему почти пустую тарелку с хлебцами. — Простите, сыр закончился.

— Спасибо, я всяко не ем животного белка.

Я хотела добавить, что сыр — из последнего молока попавшей под машину коровы, но не стала.

— Аудитория вас устроила?

— Да.

— Вам еще понадобится доступ к базе данных наших ассистентов?

Я вспыхнула. Глаза наши встретились. Возможно, этому персонажу все известно.

— Нет, я закончила, — сказала я.

Смахнула крошки в мусорное ведро и похромала к машине — узкие туфли немилосердно жали.

Села за руль и в очередной раз осознала, что мне не с кем разделить эту жизнь. Вот теперь восемь дней в месяц я буду руководить домом свиданий, и никто не скажет мне вечером: «Ну, дорогая, и как прошел день?»

И как это я — а я никогда не верила, что людям нужно приносить все готовенькое, — ввязалась в торговлю сексом? Я посмотрела на простую, функциональную приборную панель своей машины — у каждого прибора свое назначение, красивый набалдашник на ручке переключения передач — и решила: я вовсе не торгую сексом, я продаю пятидесятиминутный отпуск от обыденной жизни, путешествие в мир, где все вам подконтрольно.

Нужно было съездить осмотреть домик изнутри, прикинуть, как там все будет.

Среди инструментов, доставшихся мне вместе с домом Набокова, отмычки не оказалось, пришлось заехать за ней в скобяную лавку. Я остановилась у двери рядом с каким-то фургоном. Не было еще и пяти, но уже стемнело, хорошо, что из витрин лился свет. Туфли меня окончательно истерзали, и я, прихрамывая, допрыгала на цыпочках до багажника — посмотреть, нет ли там, на мое счастье, каких сапог или тапочек.

Когда я нагнулась к багажнику, из фургона долетел знакомый басовитый лай. Я испуганно подняла голову и увидела на фоне темного неба Матильдину башку.

— Матильда! Ты как туда попала? — воскликнула я. Матильда еще раз гавкнула. — Ко мне! — Я пыталась говорить властно. Она, видимо, удрала через боковую дверцу, которую я обычно не запирала. Вот как она добралась до лавки — это другой вопрос, разве что водитель фургона приметил ее на дороге и посадил в машину, наверное, чтобы поискать хозяина.

Матильда небось соскучилась целый день сидеть в одиночестве, вот и двинула искать меня, а скорее — Джона, своего бога.

— Ко мне!

Я открыла и откинула дверцу багажника. Maтильда дружелюбно гавкнула, но вылезать не стала.

Я рассмотрела в полумраке, что на ней цепь или поводок. Подумала: а может, владелец фургона просто решил ее похитить?

Чтобы забраться в фургон, юбку-карандаш пришлось вздернуть чуть не до самой талии.

— Порядок, подруга, — сказала я. — Я здесь. — Присела с ней рядом, она облизала мне все лицо. — Да, я тоже рада тебя видеть.

Тут сзади что-то лязгнуло, я обернулась и увидела, что возле фургона стоит мужик с топором. Он шваркнул что-то на дно багажника, а теперь стоял с топором на плече.

— Где вы ее отыскали? — спросила я, пытаясь как можно незаметнее опустить юбку на положенное ей место.

— Местная порода, — сказал он. — Здесь вывели.

— Она что, бегала вдоль дороги? — поинтересовалась я, одновременно пытаясь отвязать Матильду.

— Что это вы делаете? — Голос его был спокойным, но отнюдь не дружелюбным.

— Забираю свою собаку.

— Это не ваша собака.

— Ну, не вполне моя, но я за нее отвечаю.

Я отстегнула цепь с одного конца. Положив руку Матильде на голову, двинулась в дальний конец фургона, чтобы отстегнуть с другого конца, но наткнулась на что-то. Точнее, на кого-то. Мужик стоял совсем близко, я упиралась в его грудь, как в стену. Для порядочного человека он слишком тихо и незаметно влез внутрь, и в руке у него по-прежнему был топор.

— Она на моем попечении, пока ее хозяин не вернется, — объяснила я. — Видимо, выбралась из дому через боковую дверь.

Я попыталась его обойти, но он загородил мне дорогу. Не сдвинулся при этом с места, а просто вроде как сделался еще шире, не обойдешь.

— Сэр, — сказала я строго, — воровать чужих собак нехорошо.

Стоять на высоких каблуках на неровном днище фургона было куда как непросто, и при новой попытке обойти его я чуть не грохнулась.

— Леди. — Он обхватил меня за талию и поставил на ноги. — Это не ваша собака.

— Пустите меня. — Ситуация становилась все более сюрреалистической. — Я знаю, что это не моя собака, я вам уже все объяснила. Это собака моего бывшего мужа, но сейчас она на моем попечении. Это мастидог. Новая порода.

— Первый раз вижу человека, который не знает в лицо собственную собаку, — удивился мужик. Присел на корточки, отложил топор, ткнулся лицом в собачью морду. — Эй, Рекс! — сказал он негромко.

Пес лизнул его в лоб, положил лапу ему на колено. Матильда никогда со мной такого не делала.

— Это моя собака. Я взял Рекса щенком, два года тому назад. — Он почесал пса под подбородком. — А, вы та дама из мороженицы!