ЗИНАИДА КАРЛОВНА. Давайте ваши выписки и результаты анализов. Мы сверим их с нашими. Может быть, вы правы, и наша лаборатория ошиблась. Возможно, у вас действительно сложное хроническое заболевание.
ЛЮБАША. Проверьте, пожалуйста! Будьте так любезны.
ЗИНАИДА КАРЛОВНА.
ЛЮБАША. Ну, вроде как эту. Она почти украла… или хотела украсть. Но меня так просто не проведёшь. Я вспомнила, куда спрятала банку, и она нашлась…
ЛАРИСА ИВАНОВНА. Как тебе не стыдно, Любаша?!
ЛЮБАША. За что мне должно быть стыдно?! За то, что я такая умная? Или за то, что я слишком красивая? Больше мне стыдиться нечего!
ЛАРИСА ИВАНОВНА. Зачем ты на бедную девушку напраслину возводишь? Она же сирота!
ЛЮБАША. Это ей должно быть стыдно! Она своим превосходством и достоинствами унижает окружающих.
ЛАРИСА ИВАНОВНА. Тебе не даёт покоя, что она может лечить людей?
ЛЮБАША. Мне не даёт покоя – почему она, а не я?! Это несправедливо. И вообще, тоскливо с вами тут. Пойду в холл у телевизора с мужиками позаигрываю.
ЛАРИСА ИВАНОВНА. Ты же говорила, что у тебя все болит?!
ЛЮБАША. Это у меня для доктора все болит. А для мужиков я здорова. Любого кобеля вымотаю и все соки из него выжму. Я баба ещё хоть куда!
* * *
АНЕЧКА. Где Лариса Ивановна?
ВЕРА. На процедуры увезли. А чувырла эта, Любаша, пошла по больнице шляться. Ей в палате скучно. Давай я тебе помогу.
АНЕЧКА. Не надо! Тебе беречься надо.
ВЕРА. Надоело бездельничать. Ты не думай, что я неумеха. Я всё умею делать, с детства сама о себе заботилась. Всему научилась.
АНЕЧКА. Всё равно нельзя. Как ты себя чувствуешь? Как ребёночек?
ВЕРА. Нормально. Ворочаться стал. Мешает он мне. Скорее бы выскочил, чтобы от пуза освободиться.
АНЕЧКА. Ребёнок должен родиться, когда положено. Ни раньше, ни позже. Ты ему сейчас слова добрые и ласковые говори. Он ведь уже всё слышит. И любовь чувствует.
ВЕРА. Чушь! Зачем мучиться, рожать, а потом вырастет такое чмо, как Любаша. Она такая жадная, что даже свою дурь в голове копит и не выбрасывает.
АНЕЧКА. Как будешь воспитывать, таким и человек будет. Это зависит от тебя. Может вырастишь такую же, как Лариса Ивановна. Добрую, чистую, светлую. Или такую же хорошую, как ты…
ВЕРА. Ну, уж нет! Такую, как я – не надо! Мне от себя самой иногда тошно. Блевать охота. Я сама с собой жить не могу. Если и дочка будет на меня похожа, то от двух таких я точняк удавлюсь.
АНЕЧКА. Ты себя не любишь. Если сама себя не любишь, как же тебя другие будут любить?
ВЕРА. А меня никто и не любит, я никому не нужна. Мать, когда её отец бросил, бухать начала. Ей на меня начхать. Пацаны мои думают только о том, как потрахаться. Для них чувства – туфта.
АНЕЧКА. Значит, плохие у тебя друзья. Надо верить в лучшее и в себя. Вот я верю, что где-то на белом свете живёт тот, кто меня полюбит по-настоящему. И я его полюблю. И когда мы встретимся, то обязательно будем счастливы.
ВЕРА. Ты – убоженька. Как будто наркоша под кайфом. В любовь веришь. Не о любви надо мечтать, а о хорошем папике с баблом. Чтоб хата была шикарная и тачка крутая. Настоящее счастье – найти такого и выскочить за него замуж. Но если я киндера рожу, то уже ни за какого не выскочу. Нафиг я кому-то с пелёнками и распашонками нужна?!
АНЕЧКА. Себе и ребёнку своему нужна! Всем добрым людям и Богу нужна! Ты подаришь миру новую жизнь. У твоей доченьки будет душа.
ВЕРА. Слушай, а что если при рождении мне досталась не моя душа. Ну, я родилась, а в моё тело вложили чужую душу.
АНЕЧКА. Это как?
ВЕРА. Бывает же, что в роддоме подменяют младенца. Не специально, а по ошибке. Вот и мне душу перепутали. Поэтому я такой тормоз, злая и глупая. Я хочу быть доброй и хорошей, но у меня не получается. Я всё время срываюсь и от этого злюсь ещё больше. Вдруг и моей дочке при рождении душу перепутают, и она тоже будет непутёвая?
АНЕЧКА.