Убрать ИИ проповедника (СИ)

Она не стала смотреть в его сторону. Её удивило и поразило то чувство, которое она неожиданно почувствовала к Богдану. Она испугалась за его жизнь! Только что ей казалось всё бессмысленным и потухшим, не имеющим будущего, неинтересным, пресным, тысячу раз сыгранным как на сцене, так и в жизни, и вдруг щемящее беспокойство всколыхнуло всё внутри и несказанно обрадовало. Значит, ей оставили человеческое, значит, она никакой не отработанный материал, как сказал Орлов. Да кто он такой? Хватит уже! Из нас пытаются сделать других, а мы сопротивляемся. Есть нечто, что оставляет нас земными, и никакой силе это неподвластно, пока стучит сердце. Господи! Ты существуешь! Прости меня! Что я наделала! Верни меня! Я хочу остаться человеком. Я хочу пройти трансформацию вместе со всеми.

Надо поскорее найти Богдана и поговорить. Она совсем перестала оставаться с ним наедине, слушать его сомнения и догадки, отвечать на его вопросы, на большинство которых она не знала ответов. Постепенно он начал отдаляться, она чувствовала. Как и он.

Жрица сделает всё, чтобы развести их и полностью подчинить его себе. Ещё бы. Без меня они никогда бы не наши такого. Он ещё не знает, на что способен. Но этого я не могу ему сказать.

Она перетасует все его клетки, как колоду карт, и сделает то, что ей нужно в данный момент. А дальше?

Марго ещё раз взглянула на портик Большого театра. Столько лет эти несравненные летящие лошади вдохновляли её на победу.

40. Дворецкий

Орлов лежал на кровати в секретной комнате и думал о Севостьянове. От скромного, неприхотливого, согласного работать пятнадцать часов в сутки паренька не осталось ровным счётом ничего. Севостьянов вырос в умнейшего, опытного и искушённого мужчину, способного противостоять почти любым жизненным сюрпризам.

Орлов был уверен в том, что Севостьянов давно понял, что свои продвинутые планы и схемы он черпает из не совсем ординарного источника, причём всегда безошибочно. Быстро соображавший и понимавший ничуть не меньше, если уже не больше его самого, Севостьянов стал представлять опасность. Удивительные мозги! Кем же его заменить? Что за безрассудство такое? Как он мог позволить себе быть в нём уверенным? Что вообще с ним происходит? Заменить его Орлов мог только самим собой. Хотя бы на первое время. А потом он подтянет Марго. Она придёт, когда узнает, что он ей предложит. Она умница. Кремень. Неповторимая и непревзойдённая. Таких больше нет.

Хозяин его не тронет, пока они с Марго не захватят всю намеченную территорию и выжмут из неё все соки. До последней капли. Потом они вместе улетят. Вселенная бесконечна, и работа всегда найдётся. Им ещё придётся выбирать. Она придёт! Моя красавица! Как я соскучился!

Так сколько тебе осталось, Игорёк? Неделя? Надо подумать, как тебя правильно убрать. Чисто и незаметно.

Телефон беззвучно завибрировал у Орлова под боком.

— Гена, чистые анализы! Что это было? Гена? — кричал возбуждённо и радостно в трубку Сухомлинский, — Гена! Я твой должник до гроба!

— Я рад. У меня совещание. Всё бывает, — Орлов быстро прервал разговор, который начал выворачивать его наизнанку, и нажал на красную кнопку в телефоне, — живите, пока я добрый. Это я буду решать, кому жить, а кому умирать! — закричал Орлов невидимому оппоненту, — а Севостьянову, мерзавцу, приготовиться! Начал тут рассуждать про людей! С жиру начал беситься в своих хоромах! Дворовая шавка! Животных ему этих жалко, которые его сожрут с потрохами при первой же возможности. Когда они только успели с Мариной снюхаться!? Сошлись два одиночества! Развёл, придурок, рыжих тараканов. Откуда Виктория знает про Думу? Ещё и набралась наглости меня спрашивать такое. Да хрен с ней!

Орлов нащупал телефон.

— Виктория, слушай и шевелись! Повторять не буду! Два дня на сборы, я уже всё проплатил. Полетишь обычным рейсом. И сидеть там два месяца, пока не дам команду «отбой». Книги пиши, пейзажи с водопадами, найди себе там друга, подружку, что хочешь, но не высовывайся.

— Мне кажется, ты завёл себе любовницу. Я слышу в голосе тестостерон. У тебя гон, Орлов. В кои-то веки! Придётся не мешать. Ради детей. Это хорошо. Ты вспомнишь, что значит боль.

— Уймись! — Орлов отключился. Каких ещё детей? Дура!

Он встал с кровати и пошёл в ванную комнату. Стоя под душем, думал только о Марго. Он так много о ней думал, что сам этого испугался. А самое страшное, что все его мысли были о том, как он её разденет и будет любить. Да сколько ж можно жить без бабы, которую хочешь? Наконец, он дождался, почти дождался. И плевать на всё. Ничем этого нельзя заменить и ни за какие деньги этого нельзя купить. Он никогда не произносил даже мысленно слово «любовь», он боялся этого слова больше всего на свете, наверное. Себя рядом с этим словом. И не помнил, когда он вообще признавался в любви. Стёр из памяти.