Убрать Слепого

«Шевроле» рванул с места. Илларион зашвырнул в кабину револьвер и запрыгнул на водительское сиденье. Милицейский «форд» попытался перекрыть ему дорогу, но Илларион сдвинул его в сторону сильно выдающимся вперед бампером своего «лендровера», поморщившись, когда заскрежетало сминаемое железо, и до отказа вдавил педаль акселератора в пол. Двигатель «лендровера» взревел, машина с силой оттолкнула скользкую дорогу всеми четырьмя колесами и устремилась за маячащими впереди габаритными огнями зеленой «люмины».

Слепой летел по прямой, как пуля, проскакивая перекрестки на красный свет и распугивая встречные автомобили воем клаксона. «Лендровер» несколько уступал «шевроле» в скорости, но через некоторое время Забродов заметил, что Слепой вовсе не стремится от него оторваться – Глеб явно выманивал его за город, на оперативный простор, чтобы там без помех закончить начатую в подземелье беседу. Илларион был не против такого варианта, вот только сильно болела простреленная рука, да милицейский «форд», не отставая, висел на хвосте.

Забродов на пробу подвигал левой рукой. Это было больно, но рука действовала – пуля прошла по касательной, не причинив сколько-нибудь серьезных повреждений. Правда, рана была большая, крови через нее вытекало много, и это обещало в ближайшее время стать серьезной проблемой, если он не найдет способ перевязать руку. Он даже рассмеялся – такой дикой казалась мысль о перевязке, сделанной без посторонней помощи на скорости, приближающейся к полутора сотням километров в час. Сняв с баранки правую руку, он взял из бардачка сотовый телефон и вызвал Сорокина.

– Ты жив?! – закричал Сорокин. – Где ты?

– Жив пока, – ответил Илларион на первую часть вопроса. «Шевроле» резко затормозил и свернул в переулок, и ему пришлось схватиться за руль обеими руками, так что следующую реплику Сорокина он пропустил. – Вот что, полковник, – сказал он, выровняв машину и снова увеличивая скорость, – твои омоновцы все мне изгадили. Я преследую Сиверова, но на хвосте у меня висит ментовский «форд», который я только что помял. Скоро к нему прибудет подкрепление, и они общими усилиями сделают, из меня решето, а Слепой, конечно же, уйдет.

– А как… – заикнулся было Сорокин, но Иллариону некогда было с ним разговаривать.

– Молчи, – сказал он, – и слушай. Я веду машину раненой рукой, так что не болтай, а делай, что тебе говорят. Убери этого идиота с моего хвоста и обеспечь нам зеленую улицу. Мы движемся по Варшавскому шоссе в направлении городской черты.

Ты понял?

– Понял, сделаю. А ты справишься? С одной-то рукой…

– Если я не справлюсь, он просто уйдет, – сказал Забродов. – Теперь ему нужен только я. Похоже, он устал и собирается отчалить. Все, полковник, отбой.

Он выключил телефон и бросил трубку на соседнее сиденье. Через некоторое время вопли сирены позади смолкли, красно-синие всполохи погасли, и милицейский «форд» отстал, затерявшись среди других машин.

Илларион перестроился в правый ряд, коротко мигнул Слепому фарами и затормозил. Он не знал, какое решение примет Сиверов, и потому торопился, как мог. Вывернув содержимое аптечки на сиденье, он зубами надорвал упаковку с бинтом и кое-как обмотал им простреленную руку, сбросив предварительно скользкую от крови кожаную куртку. Затянув узел с помощью зубов, он наскоро протер остатком бинта липкое от крови рулевое колесо и тронулся вперед, снова мигнув фарами. Слепой, поджидавший его метрах в ста впереди, тоже тронулся с места и, набирая скорость, помчался прочь из города.

Илларион улыбнулся – Глебу действительно был нужен только он.

Снегопад превратился в настоящую метель, совершенно неуместную в середине марта. Это было удивительно красиво, но вести машину сквозь это белое непроглядное месиво становилось труднее с каждой минутой. Глеб подумал, что такого снегопада он не видел давно, если ему вообще когда-нибудь доводилось видеть что-либо подобное. Вскоре ему пришлось сильно снизить скорость, чтобы ненароком не слететь с дороги. Туманное пятно света позади приблизилось, разрослось во все заднее стекло, но этим все и ограничилось – Забродов не спешил, предоставляя право выбора ему. Глеб тихо рассмеялся: они понимали друг друга без слов. Это вдруг показалось ему очень важным – важнее того, что они собирались сделать друг с другом. Именно это чувство заставило его остановить машину и терпеливо ждать, пока Забродов перевяжет свое плечо – там, в городе.