Участь Эшеров

Рэйвен и Нью сидели в редакции «Демократа». Это было суматошное место с несколькими столами, на которых стояли пишущие машинки, с рядами каталожных шкафов, с металлическими полками для словарей, справочников и газет.

Рэйвен сидела за своим столом, пила крепкий черный кофе и пыталась собраться с мыслями. На ее рабочем месте были разбросаны газетные вырезки, которые она приводила в порядок. Раздел «входящие документы» ее настольной картотеки включал статьи редакторов разных отделов, цветные негативы опавшей листвы и фотографии молодых женщин, которым предстояло на следующей неделе выйти замуж. Все это были вещи из мира, который теперь казался очень далеким.

Нью стоял в другом конце комнаты, сжимая посох Короля Горы, и пристально смотрел на фотографии четырех детей, которые Рэйвен прикрепила к стене. За окнами редакции утро принимало какую-то странную багровую окраску. Вдали продолжал греметь гром, но дождя и молний не было. Поднимался, кружа пыль на тротуарах, ветер.

Мальчик молчал с того самого момента, когда они пришли сюда из клиники. После демонстрации его способностей в зале ожидания Рэйвен старалась не смотреть ему в глаза. Она боялась того, что затаилось в Нью, — все равно что находиться рядом с могучим зверем кроткого нрава. Хотя Рэйвен не думала, что мальчик способен умышленно причинить кому-нибудь вред, она чувствовала его внутреннее напряжение.

Поди угадай, какой пожар может вспыхнуть, когда оно достигнет предела.

Он отошел от стенда и посмотрел на книги.

— Вы это все прочитали?

— Понемногу из каждой.

— Вы, должно быть, умная, если пишете статьи и рассказы.

— Для этого не обязательно быть семи пядей во лбу. Работа как работа.

Нью задумчиво кивнул. Он выбрал том на букву «В» и стал его листать.

— Я больше не хожу в школу, — сказал он. — Мама держит меня дома, чтобы я ей помогал. Учитель приходил узнать, почему я бросил учебу, но мама сказала, что у меня есть дела поважнее.

— Она не права. В школу ходить нужно. Мама может справиться и без тебя.

— Я теперь единственный мужчина в доме, — сказал он так, будто это все объясняло. — Мама говорит, я должен поскорее найти себе работу.

— Без хорошего образования будет трудно.

— Я тоже так думаю, — согласился Нью. — Просто… — Он взглянул на Рэйвен с болью. — Я не хочу всю жизнь провести на Бриатопе. Не знаю, к какой профессии меня тянет. Даже пока не представляю, на что я вообще способен. Чувствую себя… словно в клетке. Может, это потому что… я так сильно мечтаю о Лоджии. Кажется, пойти в Лоджию — это единственный способ убраться с горы. Эшерленд так прекрасен с высоты, а Бриатоп весь в камнях и колючках. Мы с Натаном… бывало, разговаривали о том, кем станем. — На его лице заиграла легкая улыбка. — Натан хотел стать летчиком. Мы стояли и смотрели, как над нами пролетали самолеты. В Эшвилле садились, наверное. Они выглядели так, будто находились за тысячу миль от нас.

— А кем бы хотел стать ты?

— Вы… обещаете, что не будете смеяться?

— Обещаю.

— Отец, бывало, читал мне рассказы из старых журналов о детективах, ковбоях и шпионах. Когда я был маленьким, хотел быть сыщиком, носить значок и все такое. После смерти папы я… сам стал придумывать рассказы. Никогда их не записывал, чтобы мама не говорила, будто я веду себя как ребенок. Скажите, разве это плохо — записывать то, что у тебя в голове? Чтобы и другие видели картины, которые появляются в твоем воображении. Или это все глупости?

— Ты хочешь сказать, что мечтаешь стать писателем?

Мальчик пожал плечами, но Рэйвен заметила румянец на его щеках.

— Не знаю. Наверное, у меня для этого не хватает образования. Я хочу сказать… это ведь довольно трудная работа, правда?

— Писательское ремесло требует терпения и практики. Но это не значит, что ты к нему непригоден.

Нью поставил книгу обратно на полку и подошел к окну, которое выходило на улицу. Оттуда виднелись очертания горы Бриатоп, чей пик исчезал в низко висящих облаках. Рука мальчика крепко сжала посох.

— Я должен был помочь Натану, — тихо сказал он. — Сделать хоть что-то!

— В том, что случилось с Натаном, нет твоей вины. И вины твоей матери тоже. Она страшится внешнего мира, Нью.

Вот поэтому и не хочет, чтобы ты ходил в школу. Боится, что ты оставишь ее одну на горе. Не хочет, чтобы ты вырос и покинул Бриатоп.

— Я не желаю провести там всю жизнь. Я хочу…

Он замолчал, и Рэйвен увидела, как напряглась его спина. Мальчик отошел от окна на два шага и склонил голову набок, как будто прислушиваясь.

— Нью? — не дождавшись, спросила Рэйвен. — В чем дело?

Он не ответил. Глухой раскат грома заставил окно задрожать. Казалось, его звал по имени тихий искушающий голос, который принадлежал не мужчине и не женщине, а какой-то стихии. Так мог говорить ветер или сам гром. Нью вслушивался, ожидая и страшась этого голоса.

И тот прозвучал вновь — тихий, настойчивый, предназначенный лишь для него одного.

«Нью…»

Ответь, велел он себе. «Я здесь», — мысленно сказал он.

«Иди домой, иди домой, иди домой…»

Голос звучал теперь сильнее и настойчивее. Нью чувствовал, как он долбит его сознание, пытаясь проникнуть туда еще глубже.