Участь Эшеров

— Мой прапрадедушка приехал сюда из Уэльса с карманами, набитыми лишь угольной пылью! — продолжал Эрик. — Но у него была идея. Он изобрел ружье, которое выбило краснокожих из Канзаса и прогнало их до Канады, и этот сукин сын трудился, не жалея себя! Магазинная винтовка Эшера открыла для этой страны новые рубежи, без нее мы сейчас, скорее всего, ели бы бобовый суп, а не ростбиф, и в карманах у нас вместо серебряных долларов гулял бы ветер!

Раздался смех. В конце стола молодая шлюшка, приехавшая вместе с пожилым и богатым торговцем порохом, хихикала, как гиена.

Нора не пила спиртного. Вкус алкоголя был ей неприятен, и поэтому в ее бокале сверкала вода со льдом. Вокруг, как голубой туман, клубился дым от сигар, который ее тоже раздражал. За плечом Эрика она вдруг увидела силуэт, двигающийся вдоль купола самой высокой крыши Лоджии. За два года, пока Нора была женой Эрика, его отец Ладлоу практически превратился в затворника. Она редко видела старика, и он никогда с ней не разговаривал. Большую часть времени Ладлоу проводил в этом стеклянном куполе, но иногда по ночам Нора слышала, как он проходит по коридору мимо ее спальни. Она узнавала его трость, стучавшую по деревянному полу.

Внезапно Эрик опустил бокал, схватил Нору за руку и притянул к себе. Она споткнулась, залив водой все платье. От мужа пахло лошадьми, на которых он целыми днями скакал по поместью.

— И я хочу сделать заявление! — продолжал он. — Я скоро стану отцом! — Раздались аплодисменты и крики «браво!». Эрик похлопал Нору по животу, и она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. — Доктор сказал, что я стану отцом в феврале или марте! Так выпьем же за будущее и за всех Эшеров, которые еще не родились. Теперь все могут пить!

Нора вырвалась и села. Она собиралась рассказать о своей беременности в кругу близких друзей и думала, что Эрик не станет вмешиваться в ее планы. Но уже завтра появится сообщение в эшвилльской газете. Нора поймала взгляд миссис Ван Досс, которая наблюдала за ней с холодной улыбкой на лисьем лице. Напротив нее Гарри Сандерсон раскурил очередную семидюймовую гаванскую сигару и потребовал еще шампанского.

Фейерверк начался с оглушительного раската, который эхом прокатился вдоль озера и отразился от стен Лоджии. Небо расцветили буйные краски, там зажглись алые ракеты, голубые осветительные снаряды и золотые кольца. Это представление, стоившее Эрику шестьдесят тысяч долларов, продолжалось более получаса. Когда оно завершилось и последний пепел зашипел в озере, нервы у Норы представляли собой дрожащий комок. Эрик весело улыбался. Нора видела, что огни уходили к стеклянному куполу.

После того как аплодисменты утихли и Нора заставила себя вступить в разговор с пожилой светской львицей из Эшвилла по имени Далила Хьюкэби, Сандерсон закричал:

— Прекрасное представление, Эрик! Чертовски хорошее!

Я бы сам лучше не сделал!

Голубой галстук съехал набок, а глаза покраснели. Жена пыталась сдерживать его, но без особого успеха.

— Ты же знаешь Эшеров, Гарри, — ответил Эрик, разрезая кусок мяса на своей тарелке. — Мы всегда веселимся с помпой.

— Эрик, сколько тебе выделил отец на этот праздник?

Эрик поднял глаза — они были как куски гранита. Его лоснящийся рот растянулся в недоброй улыбке.

— Тебе не кажется, Гарри, что ты слегка перепил?

— Как бы не так, парень! Слушай, я был на приеме по случаю сорокалетия твоего отца, здесь же, в Эшерленде. Вот тогда был прием! Старикашке пришлось выложить на фейерверк сотню тысяч зеленых! А сколько он дал на твой фейерверк?

Сандерсон нащупал больное место и знал это. Эрик Эшер все еще жил на содержании у отца. Хотя здоровье Ладлоу пошатнулось, казну он крепко держал в своих руках, и Нора слышала, как Эрик бесновался из-за того, что считал жалкими подачками.

— Да, — продолжал Сандерсон, усиленно подмигивая Норе, — старик Ладлоу был дока по части приемов. Уж коли ты оказался у него в гостях, никуда не денешься, будешь сидеть и смотреть, и уже никогда увиденного не забудешь. Он на фейерверк тратил сотню тысяч, и никак не меньше.

— Да ну? — спросил Эрик. Огонь блестел на стеклах его очков. Человек тридцать прислушивались к разговору, но никто, кроме Норы, не знал, какие страсти кипят сейчас в душе ее супруга. — Так ты любишь фейерверки, Гарри?

— Только те, что продолжаются от часа и больше. Официант, шампанское сюда!

Эрик медленно встал, выпячивая грудь, как бойцовый петух. Нора знала, что это опасный признак.

— Если ты так обожаешь фейерверки… что ж, ты их получишь. Наслаждайся приемом. Пей и улыбайся. Мистер Кониэрс, вы не поухаживаете некоторое время за моей женой? Я скоро вернусь. — И не успела Нора спросить, куда он собрался, как Эрик широким шагом пересек лужайку, возле которой стояли припаркованные автомобили, сел в «роллс-ройс», развернулся и поехал к воротам Эшерленд а.