Участковая, плутовка и девушка-генерал

Безостановочно рассуждая и внимательно изучая прилегающее пространство, она постепенно приблизилась к заветной раскидистой ели и, прислушиваясь к ритмичному биению сердца, остановилась в мучительной нерешительности, пускай и недолгой, но сомнительно тяжкой; нет, в тот напряжённый момент она не думала ни про скрытые видеокамеры, ни про выставленные пикеты, словно бы интуитивно, на подсознательном уровне, предчувствуя, что ни те ни другие пока не задействованы; единственное же, что отважную участковую в создавшейся ситуации сильно заботило, – это не окажется ли кого-то внизу, и не попадётся ли она на какой-нибудь хитроумной уловке, в результате которой и саму себя основательно, конкретно подставит, и пленённую девушку никоим образом не спасёт, и её незавидному, безысходному положению, безрассудная, никак не поможет. Оставаясь в непривычном недоумении, она простояла не дольше одной минуты. «Интересно, на какую же замаскированную кнопочку нажимала та белокурая «американская стерва», – понятно, что называть непримиримого врага, типа, миленьким, либо привлекательным, либо как-нибудь по-другому, но все же учтиво, не повернулся бы человеческий язык и у самого добродушного человека – а амбициозная брюнетка являлась далеко не угодливой и отнюдь не любезной; наверное, поэтому, выискивая в толстенной древесной коре несвойственные отличия, она называла заокеанскую диверсантку именно так, как, по её однозначному мнению, она и всецело заслуживала, – которая, – она безостановочно продолжала, – очевидно, является здесь непререкаемой командиршей и которая приблизилась к подъёмному устройству самая первая?» Нетрудно понять, что гадательные сомнения, волей-неволей возникшие у сообразительной девушки… они во всяком случае, длились недолго: напряжённо водя острым, натренированным взглядом она очень скоро отыскала один несущественный признак, более чем отчётливо передававший неявственное различие; он выглядел как корявая еловая корка, хотя в чем-то, скорее, напоминал крупную железную кнопку, закрашенную свежей, однообразно подобранной коричневой краской.

«Уф!» – выдохнула Шарагина и скептически, и одновременно решительно, а затем, убеждённая в собственной правоте, уверенно надавила на видимое несоответствие, пусть и не слишком очевидное, но более или менее явное. Едва лишь своеобразная кнопка утонула в коричневато-серой коре, как практически в ту же секунду откуда-то снизу, прямо из-под ровной земли, стал раздаваться неприятный, скрежещущий шум, мшистое пространство вокруг неестественно задрожало, а буквально через пару секунд двухметровая квадратная территория, расположенная от смелой красавицы с левого боку, будто бы ежесекундно разверзлась (открылась большая механическая заслонка, от окружавшего покрова в верхней части ничем не отличная) – и на вольную волю медленно выплыл подъёмный металлический лифт, грубый и прочный, явно что сконструированный не в наше, не в современное время; он выглядел как открытая стальная площадка, по четырём углам ограниченная цилиндрическими железными стойками, между собою связанными дюймовыми шестигранниками (по три на каждую сторону), с передней части предусматривалась коротенькая калитка, подобная основному строению, – крыши не было вообще, а вместо неё присутствовали лишь поперечные перемычки. Ещё один раз опасливо, недостойно прислушавшись, самоотверженная спасительница горделивой походкой ступила на основную платформу.

Далее, словно в каком-то удивительном триллере, незапланированное проникновение пошло как по написанному сценарию. В самую первую очередь Владислава, конечно же, нажала на большую красную «пуговку», обозначенную стрелочкой «вниз» (на какую конкретно надавливать догадаться было немудрено, потому что вторая, похожая, но только чёрная, имела отчётливый указатель «наверх») – подъёмное приспособление плавно поехало в незнакомое подземное царство, до ужаса незнакомое и до дрожи пугавшее. Буквально через минуту мужественная брюнетка, хотя и лихорадочно трясшаяся, но в целом проявлявшая себя на редкость отважно, очутилась в сумрачном, полутёмном пространстве, где, после того как с неприветливым скрипом закрылась верхняя крышка, стало ещё намного темнее, нестерпимо жутко и мучительно страшно. Вторично выдохнув: «Уф!», принципиальная сотрудница обрекла себя к дальнейшему продвижению, а следом стала неторопливо продвигаться по затемнённому коридору.