Участковая, плутовка и девушка-генерал

– Нет, товарищ лейтенант, – в короткие минуты сильнейшего раздражения Беляев обращался к «нерадивым сотрудникам» (по его сугубо личному мнению) в соответствии с присвоенным званием; вот и сейчас, достигнув «крайней точки кипения», с зарвавшейся подчинённой он разговаривал неприветливо, грубо, «отвязно», – ты, точно, с утра белены безумной объелась! Какая, «на хер», вражеская диверсия, какое, «к чёрту», несанкционированное проникновение, осуществлённое в самое стратегически важное сердце России?! – он кивнул ей коротко остриженной головой, отображавшей сантиметровый «ёжик» и не прикрытой служебной фуражкой, как бы предлагая отойти вслед за ним немного в сторонку и в последующем поговорить без лишних ушей; приблизившись к её дому и оказавшись от следственной группы на почтительном расстоянии, он снова взял ёмкое слово: – Вот что, слишком уж деловая подруга, – обойтись без едких замечаний раздосадованный начальник был, видимо, не способен, – давай мы поступим так: ты прямо сейчас – разом, и притом навсегда! – забудешь про все бездоказательные, а главное фантастически несусветные, домыслы и, как оно и положено, примешься расследовать особо тяжкие преступления, полагаясь не на пресловутую женскую интуицию, а действуя в строгом соответствии с разработанной инструкцией и чётко составленным следственным планом; появится объективная база, подкреплённая добытыми уликами, – милости просим, неголословные утверждения мы последовательно рассмотрим. Ишь чего удумала: в самое охраняемое российское пространство проникли американские диверсанты, хм? Ты ещё скажи, что во враждебных устремлениях они взялись сотрудничать с Украиной – чушь какая-то? – здесь он замолчал, потому как обратил внимание, что у его ранимой собеседницы энергично захлопали прекрасные глазки, а предположив, что в следующий миг она возьмет да и униженно разрыдается, суровый руководитель сменил неукротимый гнев на «государеву милость» и предложил ей идти заниматься основными мероприятиями: – Короче, если всё поняла, тогда ступайте с Палычем отрабатывать жилой сектор и криминальные элементы – нечего впустую здесь прохлаждаться! Гладишь, и добудете интересующей информации, а обглоданный труп мы как-нибудь и без вас успешно погрузим.

Последнее высказывание по большей части относилось к ближайшему окончанию первоначальных следственных действий, длившихся на протяжении двух часов и подходивших к явному завершению; о приближавшемся финале свидетельствовали полностью заполненный протокол, скрупулёзно ведомый приехавшим следователем, а также одноразовые резиновые перчатки, снятые экспертом-криминалистом (он использовал их в ходе детального осмотра безобразного, зловонного трупа, и бросил теперь, ненужные, валяться поблизости – прямо на окровавленной травке). Обглоданный покойник несколько раз переносился с места на место, переворачивался вокруг собственной оси и теперь вот, никому по части не интересный, одиноко возлежал на придорожной обочине.

– Хотя, нет! – оглядев чопорную, великосветскую сотрудницу, настоящего «следака», затем перекинув оценочный взгляд на «голорукого» специалиста-исследователя и, поняв, что оперативный сотрудник давно уже умчался работать по агентурной сети, продуманный руководитель резко сменился в стратегических и главных приоритетах; Владислава уже отошла и собиралась вместе с Алексеевым усесться в машину, чтобы наконец-то побыстрее отсюда уехать… но он её беспардонно окликнул: – Шарагина, постой! Успеете еще с подворным обходом: до наступления майской ночи у вас останется уйма незанятого, свободного времени! Сейчас пока чуть-чуть отвлекитесь и затащите костлявые масла́ в служебную «труповозку» – а вот уже впоследствии, в полном объеме закончив на месте происшествия, со спокойной душой отправитесь восвояси! – По-видимому, запачкаться лично – подобное развитие дальнейших событий неестественно брезгливому начальнику, наверное, нисколько «не улыбалось».

Итак, получив неоспоримое приказание, не оставлявшее никакого другого выбора, сдружившиеся напарники, мечтавшие как можно скорее отдалиться от высшего руководства и оказаться в привычной среде, удрученно вздохнули; но, делать нечего, покорившись злосчастной судьбе, они послушно поплелись к растерзанному трупу, намереваясь исполнить самую отвратительную работу, и грязную, и отнюдь не завидную, – загрузить обглоданное туловище в обыкновенный автомобильный прицеп, в полицейском просторечии называемый «труповозкой». «Хорошо ещё я предусмотрительно, заранее закупилась перчатками, – подумала прагматичная полицейская, доставая из неизменной папки две пары защитных средств, тонких, но, в сущности, прочных; одну она протянула старшему прапорщику, одновременно заканчивая короткое философское размышление: – А то возились бы сейчас с обглоданными косточками голыми ручками, милыми и ухоженными, брр! – непременно бы перепачкались гнилостным выделением и жутким кровавым остатком».