Участник Великого Сибирского Ледяного похода. Биографические записки (СИ)

Вещи в доме и другое

Семья Гергенредеров не относилась ни к состоятельным, ни к прозябавшим в нищете. Что имелось в семье? В своё время Филипп Андреевич купил велосипед отечественного производства, именовавшийся «самокатом образца 1891 года». На нём ездил Владимир, по большей же части, Павел, который его чинил, смазывал, словом, держал в рабочем состоянии. Павел позволял кататься на велосипеде Фёдору, а потом и моему подросшему отцу.

От Филиппа Андреевича осталось ружьё. Когда-то это была винтовка Бердана 2 с продольно-скользящим затвором, с ложем орехового дерева. После изобретения трёхлинейки Мосина, которой в армии стали заменять берданки, их решили переделывать в охотничьи ружья, рассверливая стволы, и пускать в продажу. Такое ружьё и купил Филипп Андреевич и с ним охотился. Потом с берданкой охотился на зайцев, куропаток и лис Павел, он брал с собой свою тёмно-серую зырянскую лайку по кличке Иргиз. Жил пёс в доме. Куропаток и зайцев Павел приносил, но мой отец не помнил, чтобы брат принёс лису. Позже с ружьём ходил на охоту Фёдор.

К Павлу, с согласия Владимира, перешёл револьвер Филиппа Андреевича – семизарядный бульдог тридцать второго калибра. От Владимира к Павлу, а от него к Фёдору перешла малокалиберная винтовка «монтекристо», предназначенная для спортивной стрельбы подростков. Моему же отцу из наследия моего деда досталось пистонное шомпольное ружьё. Заряжалось оно со ствола с помощью шомпола, затем взводился курок, на так называемую зорьку надевался капсюль (пистон), и можно было стрелять.

Мой тринадцатилетний отец ходил с ружьём в поле стрелять перепелов, но однажды, не рассчитав, засыпал в ствол слишком много пороха, и ружьё разорвало в руках, к счастью, не причинив вреда стрелку.

О каких других вещах говорил мне отец. Владимир и Павел ещё при жизни Филиппа Андреевича имели карманные часы в латунном корпусе, поэтому принадлежавшие моему деду карманные серебряные часы были переданы Фёдору. Моему отцу передали нож деда золингеновской стали с рукояткой из моржового клыка, нож носился в кожаных ножнах.

В совместном пользовании были многочисленные инструменты для плотницких, столярных, слесарных работ и для сапожного дела, в сарае имелась хорошо оборудованная мастерская. У старших братьев Алексей научился печь хлеб, делать колбасу, при помощи вертикального шприца наполняя фаршем хорошо промытые свиные кишки, чинить старую швейную машинку «Зингер» из приданого матери, подшивать валенки, подбивать каблуки, подмётки к другой обуви, паять чайники и самовары, резать и вставлять стекло, вырезать из липы ложки. Он умел плести сети, вялить рыбу, мог смастерить шкатулку, сделать столик, который «не шатнётся», сменить ветхий переплёт книги.

По примеру соседа и товарища Алексея Витуна, который был старше моего отца года на два, тот устроил на крыше сарая голубятню, завёл голубей. Их стайка взмывала в небо, кружилась там – интерес состоял в том, чтобы она заманила (увела) чужого голубя. Прибегал его хозяин-подросток и выкупал птицу. То же делал мой отец, если уводили его голубя. Самого любимого, которого не увели ни разу, отец назвал Арно – именем героя одноимённого рассказа Эрнеста Сетона-Томпсона.

В доме жил принесённый Алексеем с улицы и выросший в матёрого кота Барсик, ловивший в сарае не только мышей, но и крыс. Барсик был разбойник. Однажды зимой кухарка вывесила за окно курицу, привязав её к створке форточки. Барсик снаружи добрался до курицы, сорвал её, изгрыз и бросил во дворе. Кот дрался с другими котами улицы, отчего одно ухо у него осталось порванным, кончик свисал.

Когда Алексей завёл голубей, то принёс к голубятне Барсика, у которого глаза загорелись кровожадным огоньком. Алексей отшлёпал его ладонью, повторяя: «Нельзя! Нельзя!» И кот своих голубей ни разу не тронул.

Луки, воздушные змеи, западкИ

Что я знаю о друзьях отца. Алексей Витун был сыном владельца шорной мастерской, Вячеслав Билетов – сыном управляющего делами торговой компании, Фёдор Леднёв – сыном кузнеца, Дмитрий Панкратов – сыном машиниста паровоза. Входил в компанию Саша Цветков, он рос без отца, один у матери, лучшей в городе портнихи. Одиннадцати лет Саша пошёл в ученики к шеф-повару кузнецкого ресторана.

Из друзей Алексея Гергенредера учились в реальном училище, кроме него самого, Вячеслав Билетов, Константин Ташлинцев, сын начальника почты, Пётр Осокин из мелкопоместной дворянской семьи, которая жила в деревне, а для него снимала комнату в Кузнецке, и Юрий Зверев, сын врача.

Все друзья моего отца, как и он, прочитали романы Фенимора Купера с главным героем Натаниэлем Бампо и частенько представляли себя индейцами: великодушными делаварами, которые воюют с жестокими ирокезами и гуронами. Лица раскрашивали акварельными красками, в волосы втыкали гусиные и петушиные перья. И делали луки и стрелы.