Участники Январского восстания, сосланные в Западную Сибирь, в восприятии российской администрации и жителей Сибири

²⁰ Михал Рочилло — политический ссыльный в Семипалатинской области. В 1865 г. служил в 7-м сибирском линейном батальоне. Других сведений об этом человеке нет.

²¹ Цезарий Войцеховский — политический ссыльный в Семипалатинской области. В 1865 г. служил в 7-м сибирском линейном батальоне. Других сведений об этом человеке нет.

²² Альфред Заулен — политический ссыльный в Семипалатинской области. В 1865 г. служил в 7-м сибирском линейном батальоне. Других сведений об этом человеке нет.

____________________________________________________________

Получив вышеприведенный список, губернатор, ознакомив с рапортом сергиопольского окружного начальника майора Муравлева семипалатинского областного почтмейстера[527], запросил последнего, не признает ли он нужным по своему усмотрению заменить Рукензакеля другим чиновником — не из поляков. Семипалатинский почтмейстер ответил губернатору 28 апреля 1865 г[ода] следующим донесением: «На предложение Вашего Высокоблагородия от 3 апреля имею честь отозваться, что хотя для смены временно управляющего сергиопольским почтовым отделением старшего сортировщика Рукензакеля было бы, по моему мнению, весьма недостаточно одной простой мысли господина] майора Муравлева о небезопасности нахождения на том месте помянутого чиновника только по причине польского его происхождения, тем более что Рукензакель до сих пор не замечен мною ни в каком предосудительном сочувствии к сосланным за политические преступления полякам, но я, воспользовавшись случаем, что штатный письмоводитель Сергиопольского отделения Шадрин отказался от дозволенного ему отпуска — распорядился уже отправлением сего последнего к постоянному месту его служения — в Сергиополь». Таким образом патриотические чувства сергиопольского военно-окружного начальника получили полное удовлетворение и обеспокоивший майора Муравлева почтовый чиновник из поляков Рукензакель был отправлен в г[ород] Семипалатинск, под надзор своего непосредственного начальства.

Было бы небезынтересным ознакомиться хотя с кратким описанием жизни нижних воинских чинов из политических ссыльных поляков, отбывавших военную службу в Сергиополе. К сожалению, отсутствие в делах формулярных и статейных списков и прочего материала на вышеуказанных лиц лишает нас возможности дать какие-либо биографические сведения о сергиопольских ссыльных.

Не менее интересно возникшее в 1863 году дело «о предосудительном поведении надзирателя VIII округа барона Бринкена[528]». Дело это возникло по доносу чиновника Альбитского, который был уволен со службы из акцизного управления по представлению барона Бринкена. Желая отмстить Бринкену, Альбитский послал на него политический донос управляющему питейно-акцизными сборами Западной Сибири Дела-Гарде[529].

В своем доносе Альбитский обвинял Бринкена, во 1) в получении им от матери, проживавшей в Царстве Польском, портретов некоторых польских мятежников, во 2) в пожертвовании Бринкеном денег на поддержание польского мятежа и, в 3) в принятии участия в подписке на поддержание мятежа, каковая подписка производилась среди поляков чиновников г[орода] Семипалатинска и укрепления Верного[530].

Дела-Гарде переслал донос Альбитского генерал-губернатору Западной Сибири, который отдал распоряжение семипалатинскому губернатору сделать в квартире Бринкена обыски и расследовать все обстоятельства доноса. Губернатор предписал семипалатинскому полицеймейстеру[531] «сделать без огласки, но при понятых внезапный тщательный обыск в квартире барона Бринкена, не окажется ли у него, согласно доносу, портретов лиц, участвующих в польском мятеже, а также потребовать от него письменного объяснения, кто и когда из служащих здесь чиновников поляков приглашал его к принятию в пожертвовании на поддержание мятежа и сделал ли он со своей стороны какое пожертвование и каким путем, кому и сколько вручил на этот предмет денег». 2-го сентября 1863 г[ода] в 5 часов пополудни в квартире Бринкена полицией был сделан обыск, давший следующие результаты: были найдены 23 мужских и женских фотографических карточки и две карточки с Мицкевича и Гарибальди и 49 писем. Карточки с письмами были препровождены губернатору, который, ознакомившись с ними, возвратил их «как не имеющих политического значения» и не содержавших в себе «ничего политического» барону Брннкену. 23 фотографических карточки оказались снятыми с родственников, знакомых и товарищей Бринкена по кадетскому корпусу, а 49 писем заключали в себе переписку Бринкена на польском языке с матерью, братьями и сестрами.

Семипалатинской полиции барон Бринкен представил 4 сентября 1863 г[ода] следующее объяснение: