Участок

– Совсем? – не поверил Кравцов. – И про то, кто сарай поджег? И про то, кто на самом деле Юлюкина порезал? И из-за кого весь сыр-бор был пятнадцать лет назад? А теперь серьезно. У них теперь оружие есть. Боюсь, не только для обороны. Делайте выводы.

Лидия, потеряв терпение, прикрикнула на мужа:

– Михаил! Чего отмалчиваешься?

– Думаю я.

– Думать, к сожалению, некогда! – не одобрил Кравцов его неурочную тягу к мыслительному процессу. – Ну? Пора идти, Михаил. Вы мне, в общем-то, не нужны, я знаю, где они. Мне ваш голос нужен, чтобы брат услышал. Понимаете?

– Я родного брата должен помочь схватить, что ли?

– А если он убьет кого-нибудь? Это лучше?

Куропатов молча поднялся и вышел из дома. По пути Кравцов давал ему инструкцию:

– Значит, так. Стучите, называете себя, я стою рядом. Дверь откроют, вы в сторону, я туда. Ну, а там по обстоятельствам.

– А если сразу начнут стрелять? – спросил Вадик.

– Сразу редко кто стреляет. Всегда есть секунда-две. А это очень много. И главное, ты не представляешь, насколько трудно попасть в человека, даже когда стреляешь в упор.

– А если профессионал?

– Я говорю про них, а не про себя, – скромно, но с достоинством ответил Кравцов.

Они пришли к дому Юлии. Куропатов постучал. Еще постучал. Ответа не было. Тогда Кравцов, жестом приказав Куропатову и Вадику отойти и лечь на землю, с разбега вышиб дверь плечом, ворвался, упал, покатился по полу. Вставая, увидел одним взглядом остатки еды на столе, повязку на полу и капли крови возле нее.

– Ясно, – сказал он. – Теперь они к Юлюкину пошли. Или уже у него.

21

Они были уже у него. Декан держал всех под прицелом. Бедный бухгалтер с трясущимися губами и руками рылся в комоде.

– Вот, – достал и показал он деньги. – Больше нет.

– Это ты нищим на паперти раздашь, – сказал Декан. – Придется тебе идти в кассу. Ключи-то у тебя?

– У меня. Там сейф, а в нем...

– Без подробностей. Если задержишься – сам понимаешь, что будет. Пять минут хватит тебе?

– Не обернусь. Десять хотя бы.

– Время пошло!

Юлюкин заторопился, но успел сказать дочери:

– Юля, ты потерпи. Я скоро. – И Укропу: – Что, дождался своего часа? Ну, радуйся!

– Не сделал бы ты подлость, ничего бы не было! – ответил Укроп, не сводя взгляда с дула карабина и трогая окровавленную голову.

– Время идет! – поторопил Декан.

Юлюкин вышел. Но едва он спустился с крыльца, его кто-то дернул в сторону, одновременно зажав рот. Юлюкин, тараща глаза, не сразу сообразил, что перед ним – Кравцов.

– Быстро говорите, что там происходит? – потребовал Кравцов. – Почему вас отпустили?

– Там... С ружьем... – еле вымолвил Юлюкин.

– Кто?

– Не Куропатов. Другой.

– Это плохо! Черный ход в доме есть?

– Какой?

– Ну, другая дверь?

– Есть! – обрадовался Юлюкин. – Я гараж пристроил, а к нему дверку излома прямо прорубил. Для удобства.

– Большое удобство! – оценил Кравцов. – Так. Вы открываете гараж и показываете мне дверку. А сами быстро назад – и ни во что не вмешиваться!

А в доме Декан читал нотацию Укропу:

– Нерасчетливо поступили, Евгений-ну-Афанасьевич! У вас тут личные дела, а я в каком виде получаюсь? Чуть ли не на подхвате у вас? Это даже не оскорбление, это хуже, у меня просто слов нет для обозначения вашего поступка. Надо было вам расстаться со мной. В целях вашей же безопасности.

– Хотел. Подумал: поймают тебя, а ты на мой след наведешь.

– Плебейское рассуждение. Хотя не лишенное оснований. Навел бы обязательно, поскольку вы для меня не личность. А если честно, даже и не человек. Мужик вы, несмотря на пятнадцать благородных лет, которые вы отдали тюремному честному сообществу. Убить вас надо бы – тем более что мужиков на Руси много, как где-то кем-то сказано.

– Не так уж теперь и много, – поправил Укроп. Не для самозащиты поправил, для справедливости.

Декан хотел, видимо, возразить, но вдруг прислушался. И лицо его стало именно таким, каким бывало, когда он в тюрьме вынимал заточку с принятым смертельным решением. Четкое, жесткое и одухотворенное ненавистью, поскольку ничем другим не способно было уже одухотвориться.

– Ага! – наставил он карабин на маленькую дверь, которую увидел в углу. – Привел-таки гостей, сволочь!

И начал стрелять в дверь.

– Папа! – вскрикнула Юля.

Евгений прыгнул сзади на Декана. Повалил, стал рвать ружье – и вырвал. И ударил Декана по голове, после чего тот затих и застыл. Тут ворвался Кравцов.

Евгений направил на него карабин.

Кравцов, не двигаясь, заговорил, глядя Евгению в глаза:

– Спокойно. Не надо. Зачем это? Ни к чему! Я все знаю. Обидел вас Юлюкин, сильно обидел. Вы отомстить хотели. Понимаю. Завтра же Юлюкин перед всем селом признается, расскажет, как все было. Признаетесь? – крикнул Кравцов.

– Признаюсь! До последней нитки! – послышался из сарая голос Юлюкина.

– А мне-то что? Срок давности вышел, ему ничего не будет! – закричал Евгений.

– Зато люди правду узнают. Вам мало?

– Мне все равно уже!

– Положите тогда ружье, – посоветовал Кравцов. – Стрелять смысла все равно нет. Ну, меня убьете, побежите, все равно ведь поймают. Еще кого-нибудь застрелите сгоряча.

– Никого я стрелять не буду. В жизни никого не убивал!

– Так и не убивайте!