Учебка. Армейский роман (СИ)

— Будет! Заведут на губу и резиновым шлангом по почкам — тогда будет! Сразу бегать расхочется, — торжествовал победу Лупьяненко.

— Там не шлангом бьют! — возразил Тищенко.

— А ты откуда знаешь? — удивился Антон.

— Да так — рассказывали, — невнятно хмыкнул Игорь.

Никто ему ничего не рассказывал, но хотелось казаться сведущим в обсуждаемой теме.

— Ну и чем же там бьют, если не шлангом? — не унимался Лупьяненко.

— Я тоже про это слышал. А на губе мало ли чем бить могут — если кирзачем в морду, то тоже мало не покажется! — подытожил Гутиковский.

Гутиковский точно так же, как и Тищенко, не имел абсолютно никакого представления о гауптвахте, но решил тоже не быть профаном. Зачастую именно так и рождаются в армии самые ужасающие истории и рассказы, от которых кровь стынет в жилах у непосвященных слушателей. Справедливости ради нужно отметить, что особо циничные зверства в армии встречаются не так уж и редко, и именно потому самые жуткие басни выглядят вполне правдоподобно и долго гуляют по стране. В последнее время появилось целое полчище журналистов и кинорежиссеров, собирающих эти басни и монтирующих из них самую невероятную смесь в стиле «Кошмаров на улице Вязов», выдавая весь собранный бред за «правду об армии». Армия — гораздо более сложное явление и в социальном, и в психологическом плане, чем все эти дешевые поделки. Более того — настоящие корни деформации нравственности и порядочности лежат гораздо глубже: они кроются в самой армейской тоталитарной и до предела консервативной системе, выгодной лишь генералитету.

Парадку опять повзводно получали в каптерке, где Черногуров выдавал ее под наблюдением неусыпного ока прапорщика Атосевича. Парадка оказалась обыкновенным темно-зеленым костюмом. Внизу брюк были пришиты шлейки, чтобы штаны не вылезали из сапог, если их нужно было обувать в сочетании с парадкой: для караула, присяги и некоторых парадов. Игорю, как он и сказал вчера Гришневичу, Черногуров выдал парадку сорок шестого размера, зеленую защитную рубашку, темно-зеленый галстук и разную мелочь — заколку для галстука, погоны, петлицы, шеврон и эмблемки. Игорь обратил внимание на то, что и погоны, и петлицы были гораздо более высокого качества, чем у него на хэбэ. Погоны были сделаны из более плотной ткани и к тому же нанесены на картонную основу, петлицы же имели блестящую, желтую, металлическую окантовку, что придавало им гораздо более привлекательный вид. Впервые Игорь получил и шеврон — специальную нарукавную нашивку, рисунок на которой был копией эмблемки и также служил отличительным знаком рода войск.

— Идите и пока все пришивайте, а потом выдадим вам фуражки и ботинки, — объявил Атосевич.

На этот раз Тищенко, наученный предыдущим горьким опытом, пришил все на совесть. Несмотря на сильно исколотые пальцы (эти погоны гораздо труднее проколоть, чем те, которые на хэбэ). Тищенко остался доволен качеством своей работы. Петлицы на парадке пришивать было даже легче — так как у них была металлическая основа, нужно было всего несколько раз попасть иголкой в специальные дырочки. Сложнее всего было пришить шеврон. Пока не пришел Щарапа, никто толком не знал, на каком расстоянии нужно пришивать шеврон. Щарапа несколько секунд подумал и довольно воскликнул:

— Так — вспомнил! Надо согнуть руку и примерить шеврон. Он должен где-то на спичечный коробок быть выше локтя. А чтобы он не кривой был, надо вначале отутюжить рукав и потом точно по линии приложить шеврон. Все это нужно делать на левой руке — смотрите, не перепутайте!

После столь подробной консультации пришить шеврон оставалось лишь делом техники. Но именно «техника» была далеко не самой сильной стороной курсанта. Поэтому Игорю пришлось дважды перешивать капризную эмблему. Можно было перешить и в третий, потому что Тищенко все же чуть закосил шеврон назад, но было просто лень и, так как никто не проверял, Игорь не стал этого делать.