Учебка. Армейский роман.

— Тищенко, вообще-то курсантам полагается вставать, когда в кубрик входит старший.

— Виноват, — пробормотал Игорь и медленно поднялся с табуретки.

— А что, собственно, тут у вас случилось?

— Да так… ничего особенного. Я вроде бы шинель чуть-чуть короче, чем надо, подрезал, — уклончиво пояснил Тищенко.

Ему хотелось как можно дольше избежать непременного объяснения с Гришневичем. Сержанта же психологическое состояние Игоря не интересовало и, почувствовав что-то неладное, Гришневич недовольно приказал:

— Что это значит — чуть-чуть? А ну-ка, покажись!

Игорь продемонстрировал шинель.

— Ну что ж — впереди вроде бы терпимо. Линейкой измеряли?

— Да — ровно двадцать сантиметров, — поспешно ответил Игорь.

— Так и надо. А ты говоришь, что коротко. Подожди-ка, а что это у тебя сзади? А ну, повернись!

Игорь повернулся, и глазам сержанта открылся брак. Гришневич несколько минут молча смотрел на шинель Игоря. В кубрике установилась гнетущая тишина, предвещающая что-то грозное и недоброе.

— Эт-то что т-такое? — Гришневич начал заикаться от волнения.

Игорь молчал, вжав голову в плечи.

— Это называется чуть-чуть? Трындец! Полный трындец! Здравствуй, жопа — новый год! Пальтишко, твою мать! Пальтишко! Смотрите — боец себе пальтишко сделал! — обратился Гришневич к курсантам и несколько раз прокрутил Игоря вокруг оси.

Сержант сделал это столь грубо, что Тищенко едва не упал на пол.

— И что же теперь, Тищенко, ты будешь делать? — спросил сержант, перестав вертеть Игоря.

— Не знаю. А так нельзя ходить?

— Ты долбанулся, душара! Да ты…, — сержант выдал такую нецензурную тираду, которая сделала бы честь любому зеку-рецидивисту.

Суть ее сводилась к тому, что ходить в такой шинели нельзя, и Игорю нужно искать какой-нибудь выход.

— Эта шинель пропала — все! Но ведь в чем-то ходить надо? Значит, тебе нужно что-то делать.

— Может быть, я пришью кусок? Он у меня остался, — предложил Игорь.

— Заткни этим куском свое очко! Как же ты его пришьешь? Все равно видно будет!

— А я аккуратно пришью…

— Видел я, как ты погоны шил. Все, Тищенко — шинель ты испортил! А это, если я не ошибаюсь, больше ста двадцати рублей… А еще надо учесть, что шинель приведена в негодность из-за твоей халатности — значит, можно и пятикратном размере все взыскать! Вот придет завтра прапорщик Атосевич — мы с ним это и решим.

Игорь не мог понять, говорит сержант серьезно или же просто его пугает. У курсанта все похолодело внутри от мысли о возможности заплатить полтысячи рублей, да еще неизвестно за что.

— А откуда мне взять такие деньги — я ведь служу, а не работаю? — чуть слышно пробормотал Игорь.

— А это уже никого не касается: если не можешь заплатить ты — придется заплатить за тебя твоим родителям. Им на работу вышлют из штаба соответствующий запрос. И пошлют в военкомат, чтобы потом не сказали, что ничего не получали. Понятно?

— Так точно.

— У тебя что, боец — деньги лишние?

— Никак нет.

— Тогда быстро пробеги по взводам и посмотри — может быть, поменяешься с тем, кому нужна более короткая шинель. Хотя с кем ты можешь поменяться? — Гришневич безнадежно махнул рукой.

— А если с Рахманкулавым с пятава взвода? — предложил Шорох.

— Точно — Рахманкулов маленький, может ему это «пальто» и подойдет!

Гришневич позвал старшего сержанта Дубиленко и коротко изложил ему ситуацию.

— Ну, ты даешь, боец! Кто это тебя так надоумил? — Дубиленко снисходительно похлопал Игоря по плечу.

— Да это он сам до такого додумался. Вроде бы и не дебил — в институте учился, а вот надо же… Я вообще в последнее время убедился, что эти студенты не такие уж и умные. Может, чего-нибудь посоветуешь? Надо ведь что-то делать! — Гришневич вопросительно посмотрел на Дубиленко.

— Что же тут сделаешь? А пришить нельзя?

— Да ну — ничего хорошего из этого не выйдет! Может, на чью-нибудь шинель поменять, кто меньше Тищенко?

— Да таких почти нет…

— А твой Рахманкулов?

— Рахманкулов? Не знаю… Он хоть и меньше Тищенко, но гораздо плотнее. Да он, может, и не захочет, а настаивать тоже нельзя, — Дубиленко идея Гришневича пришлась явно не по душе.

Старший сержант уже жалел о том, что вообще подошел и впутался в эту историю. Отказать в помощи было нехорошо, но обижать своих из-за курсантов Гришневича Дубиленко тоже не собирался. Гришневич все по его лицу и сразу же приказал Игорю:

— Иди в пятый взвод и поговори с Рахманкуловым. Может, он согласится, и вы поменяетесь шинелями.

Игорь в сопровождении Лупьяненко, Туя, Гутиковского и Дубиленко отправился в кубрик пятого взвода.

— Эй, Рахманкулов — иди сюда! — позвал Дубиленко.

Ничего не подозревающий Рахманкулов вытянулся перед старшим сержантом и вопросительно посмотрел на стоящих за его спиной курсантов второго взвода.

— Вот тут у Тищенко кое-какое дело к тебе есть — поговори с ним. Если согласишься — сделай, как он просит, если нет — не делай. Я тебя не заставляю — помни об этом!

Отделавшись таким образом от Тищенко, Дубиленко куда-то ушел, а Рахманкулов подошел к Игорю:

— Чего ты хотел?

— Понимаешь — я шинель слишком коротко обрезал?! Может быть, поменяемся — тебе, может быть, моя шинель в самый раз будет?