Учебка. Армейский роман.

— Твой Гришневич должен был тебе помочь, показать… Проконтролировать. Хотя вас ведь больше двадцати человек… Но я все равно собиралась написать вашему командиру по поводу этих денег.

— Еще не написала? — испугался Игорь.

— Нет. Как же ты умудрился ее так отрезать? Неужели вам ничего не показывали?

— Нет. Только рассказывали…

— А остальные как же?

— Все остальные нормально сделали.

— Что ж ты у меня, самый бестолковый, что ли? — вздохнула Елена Андреевна и погладила Игоря по голове.

— Да нет — просто так получилось, — смутился Игорь.

— Ну ладно — беги, потом еще поговорим, — спохватилась Елена Андреевна.

Не без сожаления Игорь отправился назад.

За время его отсутствия никто не приходил, и Игорь обрадовался, что его визит в клуб остался, скорее всего, незамеченным. Покончив с листьями, курсанты отправились на доклад к Гришневичу.

Доложил Лупьяненко. Выслушав курсанта, Гришневич внимательно посмотрел на Игоря и спросил:

— Тищенко, ты был на КПП?

— Никак нет, товарищ сержант — вы ведь мне запретили.

— Запретить-то запретил, но кто тебя знает — ты ведь у нас «дембель»! Слова сержанта можешь и через член пробросить… Можешь?

— Никак нет.

— А почему, когда я в окно выглянул, тебя рядом с остальными не было?

«Неужели знает, что я в клуб ходил? Но разве меня там кто-нибудь видел? А что, если кто видел и ему сказал? Нет, не может быть — мы в клубе одни были, а в окна с улицы почти ничего не видно. Почему же он тогда спрашивает? Может, просто проверяет — а вдруг я сорвусь и сам все выложу, если был в клубе? Ну, уж нет — тут либо пан, либо пропал! Надо идти ва-банк! Если он знает, то мне все равно несдобровать в любом случае, а если ему ничего не известно, то утаю», — мысли пронеслись с невероятной быстротой и Тищенко с заметной задержкой, на которую сразу же обратил внимание сержант, осторожно ответил:

— Может быть, я просто дальше остальных отошел? Я в дальнем углу подметал.

— А что это ты так долго над ответом думал? — с подозрением спросил Гришневич.

— Просто вспоминал, как могло получиться такое, что вы меня не видели.

— А может, не поэтому? — прищурил глаза сержант.

«Не верит, гад! Нужно что-то придумать, чтобы он поверил», — лихорадочно соображал Игорь.

— Так что — может, я прав?

— Товарищ сержант, просто я не хотел говорить…

— Ну! Уже теплее! — злорадно откликнулся Гришневич.

— Дело в том, что в дальнем углу плаца ветер все время разметал кучу, и поэтому там не слишком хорошо убрано. Я боялся сразу об этом сказать. Может, сбегать и доубирать? — нашелся Игорь.

«В крайнем случае, он сейчас вновь отправит меня на территорию. А вдруг он знает?» — Тищенко напряженно следил за реакцией своего командира. Но сержант, заметно разочарованный ответом Игоря, лишь раздраженно буркнул:

— На этот раз тебе поверю.

И тут же приказал взводу готовиться к построению на обед.

После обеда сержант подозвал Игоря к себе и спросил:

— Ну что, Тищенко — хочешь сходить на КПП к матери?

— Так точно.

— Но ты понимаешь, какую свинью подложил взводу?

— Понимаю, — угрюмо выдавил Игорь.

Тищенко понимал, что без этого ответа Гришневич ни за что не отпустит его на КПП.

— Ладно, помни мою доброту — даю тебе два часа. Ровно через два часа ты должен быть здесь. И скажи матери, чтобы завтра не приходила — никаких свиданий завтра я не разрешу! Понял?

— Завтра она не придет — она вечером уезжает.

— Вот и хорошо.

— А докладывать через час надо?

— Нет, иди.

Елена Андреевна уже не надеялась на то, что сын вновь придет, в клуб.

— А вот и я, мама! — радостно воскликнул Игорь, едва только вошел внутрь.

— Ты опять сам пришел? Или тебя отпустили? — озабоченно спросила Елена Андреевна.

— Не бойся, теперь уже отпустили. На целых два часа, и докладывать не надо, — улыбнулся Игорь и тут же с радостью заметил, как погасли огоньки тревоги в уголках глаз матери.

— Надо же — и чего это твой сержант так расщедрился?! Наверное, стыдно стало. Да я уже думала, что ты не придешь. Знаешь, Игорь, смотрела я на то, как ты листья подметал и так мне обидно стало — ведь не на учении ты, не в наряде, не на учебе какой-нибудь. Неужели нельзя было тебя сразу ко мне хоть на полчаса отпустить?! Хотелось все это твоему сержанту сказать… Пусть бы ему стыдно стало… Тем более, что на улице столько солдат с родителями, и по их разговорам я поняла, что они бывают здесь каждые выходные.

— Ему бы не стало! Ему, по-моему, вообще никогда стыдно не бывает. Он теперь вообще озверел — наш взвод больше всех остальных службу тащит.

— Что же это он так?

— Просто взвод лишили увольнений.

— За что?

— За меня! У меня в увольнении пуговица стертая была, и патруль увидел.

— Опять двадцать пять! Горе ты мое — и сам пострадал, и людей подвел. Они ведь минчане. Теперь из-за тебя домой не попадут. Только я что-то не пойму — неужели это все из-за пуговицы?

Игорю пришлось подробно рассказать всю историю с увольнением.

— Да, плохой ты у меня солдат. А что с госпиталем?

— Мне нужно ехать и ложиться, но пока никто не везет. Вакулича я на этой неделе вообще не видел, а кто меня еще повезет? Если на будущей неделе увижу, то, наверное, уеду отсюда.