Учебка. Курсант Агапи

Путеводная стрелка исчезла, а я на свой страх и риск пошла дальше. В одной руке сверток с подарками, второй временами прикасалась к стене. Тактильные ощущения в глубоком сумраке дали возможность чувствовать реальность происходящего. Держась правой стены, я вскоре вышла в холл, в котором день назад искала дверь в склад. Постучала.

— Дочка, ты пришла, — искренне обрадовался дядюшка Шей. — Проходи, сейчас сварю кофе.

Но я остановила мужчину и протянула ему пакет с гостинцами.

— Это мне?

Согласно кивнула и показала на спящего на конторке кота.

— И Ваське?

Кастелян присел к столу и слегка дрожащими от волнения руками принялся разворачивать свёрток.

— До-о-очка, — растроганно протянул он, увидев содержимое. — Ты где же это взяла? С Земли сохранилось?

Внимательно читая и шёпотом повторяя слова, написанные на этикетках, мужчина часто-часто моргал, чтобы скрыть подступившие слёзы.

— На Новый год оставлю! — накрыл он банку консервов рукой. — Сделаю салат. Как он назывался? Что-то цветочное, кажется. Яиц на кухне возьму. Овощи, конечно, не такие, как у нас, но… А как майонез делать, знаешь?

Покивала, но постаралась изобразить удивление. Какой Новый год? Когда?

— Я по-нашему отмечаю. Специально календарь веду свой. Через неделю как раз и будет. Эх, шампанское здесь не достать, и мандаринов нет.

Он еще рассуждал о чем-то, а я подсчитывала время. Инк же еще на Кирумите сказал, что на Земле прошло три месяца со дня моего падения. Действительно, скоро Новый год — самый волшебный праздник на все времена. И пусть мы далеко от Родины, но отпраздновать, надеюсь, сможем.

Волшебный аромат кофе дядюшки Шея приглушил запах травяного сбора, который, кажется, пропитал даже стены. Я постаралась показать это хозяину склада, обведя рукой пространство и поднеся ладонь к носу.

— Дух нравится? — на мой кивок кивнул и сам. — Я уже почти и не замечаю, но душу радует. Детством и домом пахнет. Мне тут один мозгоцелитель посоветовал, когда я затосковал сильно. Подбери, говорит, запах, который ассоциируется с состоянием счастья, и постарайся, чтобы он тебя постоянно окружал. Я долго травки подбирал и получил желаемое. Правда, месяц назад в отпуске был, и тут аромат в такой концентрации накопился, что неделю проветривать пришлось.

Хотела спросить, где он в отпуске отдыхал, но не могла придумать, как это можно показать. Поэтому слушала то, что рассказывал сам кастелян:

— Мать отца была травницей, и в нашем домике повсюду висели пучки веток, стеблей, связки листьев и цветов. В пёстрых мешочках на полках хранились сушёные ягоды и грибы. Все это пропитало избушку и всё, что в ней было, таким устойчивым ароматом, что даже моя школьная форма пахла так же, как оконные занавески в доме. Хоть и жили в городе, но по-деревенски. Окраина маленького уральского городка, основанного еще при Екатерине Великой, к этому располагала. Банька в конце огорода, для которой воду носили из колодца. Печь в избе топили дровами и углём, который с соседскими пацанами подворовывали на станции. Летом с бабушкой обрабатывали огород и ходили в лес собирать ягоды, травы и грибы. Родителей я своих не помню. Они погибли в грозу, когда во время сенокоса спрятались под деревом. Так и жили мы с бабулей вдвоем. В старших классах начались допризывные хлопоты. Медкомиссии, сборы разные… Я парень крепкий, к физическим нагрузкам привычный, спортом занимался в секциях школьных и учился хорошо, вот и пристал ко мне военком: поступай в военное училище! Я отнекивался, что не могу бабушку одну оставить. Но в конце апреля, как раз перед окончанием десятого класса, моя бабушка однажды не проснулась. С похоронами соседи помогли — бабушку люди уважали. Она многим помогала своими травками. В школе друзья и учителя поддерживали — экзамены сдал, аттестат получил. И после выпускного пошел в военкомат: готов к поступлению в военное училище.

Рассказывал дядюшка Шей легко, без затяжных "э-э-э-э" и мучительного подбора слов. Наверное, он историю жизни рассказывал не один десяток раз. Себе. Чтобы не забыть родной язык, бабушку и дом, в котором вырос.

— Почти сразу после училища я попал в Афган. Разведрота. Парни немногим моложе меня, из разных мест Союза. Пашка из Москвы, Степан из Могилёва, Григорий с Кубани, Вовка из Владивостока. Конечно, их было больше, но запомнились эти. Мальчишки приходили и уходили — кто-то погибал, кто-то по ранению выбывал, — а эти были рядом с первого дня. Нас так и называли: «кулак Шейнина». Чему ты удивилась? Когда-то меня звали Андрей Васильевич Шейнин.

И мужчина опять замолчал. Наверное, вспоминая что-то, о чем не будет мне рассказывать. Часто, повествуя о своей жизни, мы невольно избегаем касаться событий, в которых мы поступали плохо, или немного искажаем факты, чтобы выглядеть лучше.