Учебная книга по Русской истории

10. Разрыв Иоанна с Сильвестром и Адашевым. Но в то время как в Ливонии шла эта знаменитая борьба, которая должна была решить самый важный вопрос для Московского государства, вопрос о непосредственном соединении с Западною Европою,- в это время во дворце московского царя произошла большая перемена. Мы видели, что Иоанн успокоился душевно, когда взял в свои руки правление и нашел в Сильвестре и Адашеве помощников, на достоинство нравственное и верность которых вполне полагался. Но скоро между ним и Сильвестром стали происходить неприятные столкновения. Сильвестр, привыкнув к тому, что Иоанн руководился его наставлениями относительно нравственного поведения своего, хотел, чтоб он слушался его в делах политических.

Так, например, Сильвестр с единомышленниками своими требовал, чтоб царь после завоевания Казани и Астрахани приступил к завоеванию третьего татарского царства. Крымского, но Иоанн понимал всю трудность завоевать Крым, отдаленный от Московского государства обширными степями, понимал всю невозможность удержать завоевание по этому самому отдалению и потому еще, что надобно было бороться с Турциею, которой в это время трепетала вся Европа. Иоанн хорошо понимал, что для того, чтоб Россия могла не бояться Востока, нужно было прежде всего усвоить себе западное просвещение, и поэтому Иоанн обратил все свое внимание на войну ливонскую, на приобретение прибалтийских областей.

Сильвестр, раздосадованный тем, что Иоанн не принимает его мнения, начал толковать, что все неприятности, которые после того постигли царя, были наказанием Божиим за его упрямство, за то, что он продолжал воевать с Ливониею вопреки советникам своим; понятно, как тяжело становилось Иоанну иметь подле себя такого человека.

Кроме того, Сильвестр сблизился с вельможами, неприятными Иоанну по прежнему их поведению во время его малолетства, и при всех столкновениях их с царем брал их сторону; наконец, Сильвестр и Адашев с своими приверженцами соперничали с братьями царицы Романовыми и перенесли свою вражду на саму царицу, что, разумеется, не могло не оскорблять Иоанна, нарушая его мир семейный. Но все эти неприятные столкновения с Сильвестром не могли бы еще произвести охлаждения царя к нему, если б одно несчастное событие не навело Иоанна на мысль, что Сильвестр и Адашев не имеют усердия к нему и его семейству. В 1553 году Иоанн опасно занемог, написал духовную и потребовал, чтоб двоюродный брат его князь Владимир Андреевич и бояре присягнули сыну его младенцу Димитрию; но Владимир Андреевич отказался присягать, выставляя собственные права свои на престол по смерти Иоанна и стараясь составить для себя партию; и когда некоторые верные Иоанну и семейству его вельможи вооружились за это против Владимира, то Сильвестр принял сторону последнего, а отец Алексея Адашева, Федор, прямо объявил, что они не хотят служить Романовым, родственникам царицы, которые будут управлять государством во время малолетства Димитрия. Больной Иоанн из своей спальни слышал, как в другой комнате бояре кричали: «Не хотим служить младенцу: нами будут владеть Романовы!» Иоанн выздоровел, и понятно, что он уже смотрел теперь другими глазами на Сильвестра и Адашева, хотя еще несколько лет оказывал им прежнюю доверенность в делах, но охлаждение царя к ним все более и более увеличивалось вместе с увеличением вражды между ними и царицею Анастасиею.

Наконец, в 1560 году последовало удаление Адашева и Сильвестра от двора; Адашев отправлен был воеводою в один из городов ливонских и там умер, Сильвестр удалился сначала в Кириллов Белозерский монастырь, а потом перемещен в Соловецкий. Вскоре после удаления Сильвестра и Адашева умерла и царица Анастасия: Иоанн остался одинок, не было более подле него людей, которых он любил и уважал, которые 5ы поддерживали его нравственно. Чтоб уйти от горя и одиночества, он стал предаваться развлечениям, шумным пирам; и страсти, развитые дурным воспитанием и заснувшие было с 1547 года, теперь пробудились; приверженцы Сильвестра и Адашева не хотели безмолвно смотреть на падение своей стороны, на перемену в поведении Иоанновом, хлопотали о возвращении вождям своим прежнего значения,- и некоторые из них были казнены, другие сосланы, с иных взяты письменные обещания не отъезжать в чужие земли.