Учебник для революционера ХХI века

Доносятся из того века указы финансиста:

– Поставленные задачи ты почти решил. Платили мы тебе не зря. Молодец. Действуй так же и выполняй то, что говорим тебе мы! Казнил короля – этого мало. Надо уничтожить всю его семью, отпрысков, чтобы оборвать и предотвратить наследование престола! Нам не нужны те, кто может иметь своё мнение и противодействовать нам.

Доносятся из того века указы финансиста:

– Чаще пользуйся самым эффективным оружием – словом. Тверди и тверди им: свобода, равенство, братство, а сам убивай. Провозглашай культ Верховного Существа…

Робеспьер, руководитель французского правительства, смиренно выслушав похвалу, самодовольно, но угодливо усмехается и вспоминает как в Конвенте всегда, когда он произносит речь, все восторженно кричат ему: «Слава! Слава!»

Вчера он гордо провозглашал:

– Я – против королевского вето, разделения граждан. Я за допуск евреев к занятию общественных должностей… Идеи масонских лож верны… Ради истины, свободы, интересов общества жизнь отдам…

Затем другой день прошлого. Опять он – Максимилиан Франсуа Мари Исидор де Робеспьер, известный современникам как Неподкупный, или бешеная Гиена у своих врагов – один из лидеров Великой Французской революции, глава самого радикального революционного движения – якобинцев, вновь и вновь, указывая всем направление, торжественно провозглашает:

– Смерть Людовика нужна, чтобы жила Республика… Долг перед Отечеством и ненависть к тиранам коренятся в сердце каждого честного человека и должны брать верх над человеколюбием. Слушайте мой проект декларации прав… Люди всех стран суть граждане одного и того же государства, обязаны помогать друг другу, а монархи, аристократы, тираны, каковы бы они не были, – рабы, бунтующие против народа… Аристократов – на фонари! Мы утвердим «Декларацию прав человека и гражданина»…

Мгновения сменяют друг друга, и Робеспьер уже в следующем дне. Опять – после введения закона о конфискации имущества казнённых – речь произносит:

– Жирондисты пали. Настала эпоха террора. Я руковожу Комитетом Общественного Спасения… Каждый обвиняемый, противящийся судьям, лишается слова. Во главу человеческих обязанностей я ставлю ненависть к неверию и тирании, наказание изменников и тиранов, помощь несчастным… Каждый гражданин должен донести на заговорщика и арестовать его… Судопроизводство упрощаю, наказание – смерть… За семь недель в Париже казнено только тысяча триста шестьдесят шесть человек… Надо больше… Всех подозрительных… Всех! Чем больше врагов я принесу в жертву «богине Свободы», тем мощнее сам становлюсь… Я… Смерть… Кровь… Она так быстро густеет и, теряя солнца блики, тускнеет… Надо ещё и ещё…

В новом дне Робеспьер уже выглядит мудрее и призывает всех задуматься: не пора ли остановить поток крови… Намекает, что инициатор сей революции хочет, требуя говорить о свободе, добиться тайной власти.

– Разумом – не сердцем – я начинаю сомневаться в реальности той Республики добродетели, которую намеревался создать…

Я разоблачу перед вами злоупотребления, ведущие отечество к погибели. Я меняю путь… Сейчас указываю я, а не мне… Теперь я властвую над всем и всеми… Таинственного заговорщика я УНИЧТОЖУ!!!

Финансист, словно прочитав его мысли, взрывается криком:

– Что-о-о?! Ты вырываешься из подчинения! Деньги дали тебе для чёткого исполнения задач. Нам не нужна твоя самодеятельность. Перестань голосить о своих личных идеях! Решил бунтовать? Помни, о чём договорились!

Робеспьер, услышав угрозу, высокомерно ухмыляется и уверенно перебивает кричащего:

– Я прекрасно помню все твои приказания… Как мы убили двух наших гвардейцев и трупы отнесли их товарищам, чтобы взорвать их эмоции. К тюрьме мы притащили дочь офицера Бастилии, чтобы выманить его. Когда тот бросился ей на помощь, мы его тоже убили. Приняли закон о конфискации имущества отправленных на гильотину, и число обезглавленных выросло в разы. Мало? Требуешь убивать ещё больше людей…

– Заткнись!!! – грубо перебивает его заказчик событий. – Они – не люди! Люди – это мы! Они – животные, а если животные мешают людям, их надо убивать!

– Жорж Жак Дантон – величайший мыслитель – тоже животное? Ты поэтому велел мне его казнить? Ему нравилось пить человеческую кровь, но мысли его были грандиозны…

– Нам не о чем говорить, – отрезал властитель. – Если ты не принимаешь три основных принципа, гарантированно ведущих нас к цели, то ты – не наш… Их надо не только знать, их надо методично, последовательно исполнять: УНИЧТОЖАТЬ ВСЕХ, КТО МЫСЛИТ НЕ ТАК, КАК МЫ, в том числе, национальную элиту; УБИВАТЬ ВСЕХ, ОСТАВЛЯЯ ТОЛЬКО необходимое количество для рабства на нас; УНИЧТОЖАТЬ ВСЕХ, НО ЧУЖИМИ РУКАМИ, сталкивая лбами братьев, единоверцев, и пусть они убивают друг друга, выполняя первые установки для нас. Так ты принимаешь это?! – грозно вопрошает голос.

Робеспьер молча встаёт и, уходя, твёрдо чеканя слова, произносит:

– Завтра я объявлю всем мою новую программу…

Проходит всего лишь день, и вдруг всё резко меняется.

Робеспьера арестовывают.

Один из офицеров, подойдя к нему вплотную, злорадно шепчет:

– Передаю тебе привет. Вот это – чтобы не болтал… – заканчивает и тут же стреляет Робеспьеру в челюсть.

Далее его хватают, грубо толкают, бросают…

«Это не сон! – думает Робеспьер, превозмогая ноющую боль, охватившую половину головы. – Всё происходит на самом деле! Меня искренне любили красавицы… Все дрожали от страха. Другие ненавидели… Были на меня покушения. Было коварство женщины-убийцы, и минуло всё. Я легко уничтожал все помехи… Я был главным властелином. Все боялись даже взгляда моего… А теперь… Везут меня на эшафот!» – определяет он, с трудом удерживая ясность в мыслях.

Робеспьер сидит рядом с полумёртвым братом.

Его и двадцать одного соратника везут на телегах на казнь.

Проезжает на повозке сквозь толпу людей. Ещё вчера они кричали ему: «Слава тебе! Слава!», а теперь орут: «Убийца!!!»

Кто же был главным во власти? Кто направлял обстоятельства?

«Кто читает теперь стихи мои о прекрасных чувственных женщинах, любви, цветах и вине?»

Из многоголосого грома вырывается и на подножку телеги вскакивает простолюдинка. Злорадно в лицо бросает:

– Радует твоя смерть… Осуждаемый жёнами и матерями, отправляйся в АД!!! Народ тебя проклинает! Людовик – король – был добрым и заботился о нас!!!

«Да! Казнён король, которого я предлагал убить без суда… Но! Как непонятно величествен он был перед смертью: будто мы – муравьи, а он – Великан.