Учебник рисования

Соломон Моисеевич Рихтер не обладал добродетелью терпения — если что-то ранило его чувства, он об этом говорил громко. А терпения в России требовалось много. Еще вчера Баринов сказал: в моей газете хозяйничает какой-то прохвост, а я терплю. Терплю и жду, и не жалуюсь. А народ, понимаете ли, недоволен инфляцией. Пьяница, который в своей жизни только и сделал дел, что с завода солярку спер, — он, видите ли, режим терпеть не может. Так говорил в раздражении Баринов своей сотруднице Юлии Мерцаловой, а та глядела на него улыбаясь и говорила: ну, потерпи. Так сказала она и Соломону Моисеевичу.

— Потерпите, вот увидите, мы победим. С вашей помощью — победим.

— Я-то могу терпеть, — сказал Рихтер, томясь духом, — но история терпеть не может, Высший разум — не терпит! И — верьте мне — покарает ослушников! Оторвется кусок льда в Арктике, и моря затопят континенты, и сместится земная ось, и планета наша станет вращаться в другую сторону. И вострубит ангел, и хлынет на землю дождь из яда и отравит моря и реки, понимаете, Юленька? Это может случиться завтра, — заметил Соломон Моисеевич с явным одобрением; когда он говорил о карах и бедствиях, настроение его улучшалось, — да, кхе-кхм, завтра. Сколько же можно терпеть грехи человеческие? Если игнорировать заветы Господа, то кара последует неминуемо! Вот как устроен мир, — закончил Рихтер, — полагаю, это понятно и просто. Вот что следует усвоить и вашим либералам, и вашим государственникам. Это закон, который следует преподавать в школе.

Юлия Мерцалова безмолвно выразила восхищение.

— Кому доверить учение, Юленька? Кто понесет?

— А ваш сын? — спросила Мерцалова заботливо. — Он бы, конечно, сумел.

— Ушел мой сын возлюбленный, — печально сказал Рихтер.

— Вот на кого могли мы надеется!

— Нет моего сына возлюбленного, — сказал Рихтер, — некому передать завет.

— Но внук ваш, внук сумеет!

— О, внук мой возлюбленный! — сказал Соломон Рихтер. — На него вся надежда!

— Я горжусь вашим внуком. Но хватит ли у него сил?

— Он пойдет к людям, — сообщил Рихтер свои планы.

— Так Господь вручал пророкам свои скрижали, — сказала Рихтеру стриженая девушка.

— И народу несли они скрижали свои, — подтвердил Рихтер порядок мироустройства.

— Но если не внемлет народ? — спросила Мерцалова.

— Тогда народ впадет в мерзость и грех, — сообщил Соломон Моисеевич несколько рассеянно.

— Неужели Господь оставит народ в мерзости?

— В истории всегда найдется пророк, — сказал Рихтер твердо, — побьют камнями, бросят в ров львиный, но явится новый, и заговорит Господь его устами.

— Пошлет Он праведников своих, — сказала Юлия Мерцалова полусумасшедшему деду, копируя его интонацию, — и будут праведники говорить с народом. Но если не смогут убедить праведники народ — что тогда? Как долго пребывать нам в мерзости и запустении?

— Тогда я сделаю это сам, — сказал Рихтер, и простые слова эти прозвучали величественно, — если никто не смог — сделаю я.

Юлия Мерцалова, склонив голову на плечо, ласково улыбнулась ему. Как ни был Рихтер возбужден ролью пророка, но улыбка красивой женщины оказалась кстати — он благосклонно поглядел на Юлию. Мерцалова длила нежный взгляд, отдавала должное библейской красоте Соломона Рихтера. Вчера проговаривали они этот сценарий — один из возможных сценариев — с Василием Бариновым. Например, можно добиться того, чтобы впавший в маразм пенсионер возглавил Партию прорыва — случай выйдет анекдотический. Общество посмеется над безумцем, программа разойдется на анекдоты, партия будет дискредитирована, Дупель станет посмешищем. Это была лишь одна из возможностей, но отчего не попробовать и ее? Юлия Мерцалова никогда не оставляла дело несделанным, это свойство ценили все — и любовники, и сослуживцы.

— Пишите — газета в вашем распоряжении. Ведите — за вами пойдут.

Рихтер поднял голову и обвел взглядом помещение.

— Услышат ли пророка? — поинтересовался Рихтер. Слово «пророк» нравилось ему гораздо больше слова «праведник». Праведников много, пророки редки. На праведников надежды мало. Он исполнился решимости, великая сила предков явилась в нем.

— В этом и состоит подвиг, — сказала старику Юлия Мерцалова. — Пророк говорит, потому что не может молчать. Что с того, что не услышат его? И Бога толпа не слышит. Вот спустится Бог к народу — и заговорит. Он заговорит вашими устами, Соломон Моисеевич.

— Богу есть что сказать, — торжественно сообщил Рихтер. — Но берегитесь, если не услышите Его слов!

Говоря с любым собеседником, Юлия Мерцалова, как профессиональный редактор, мгновенно улавливала манеру речи и подыгрывала ей. Она воспроизводила патетическую манеру Рихтера.

— Что сделает Бог, если не услышит народ Его заветов? Что Он делает, если не внемлют Ему?

— Тогда, — грозно сказал Рихтер, поднимая клюку, — тогда Он проклинает!

— Так прокляните их, Соломон Моисеевич, — воскликнула Юлия Мерцалова, — потому что мы заслужили проклятье!

Соломон Моисеевич встал со своего кресла. Седые волосы растрепались.

— Я подумаю, — сказал он, — что следует сделать.

38