Учебник рисования, том. 1

- Кузин работает на Кротова, работает слабо. Партии Кротова нужен грамотный менеджер. Если бы мне дали провести его выборы - мы такого бы напридумывали!

- И Тушинскому будете помогать, и Кротову?

- Не на партию работаем, - облизнулся Поставец, - на современность. В плену у времени. А время такое, что везде надо успевать. Вот мой охранник, - показал Поставец, - успевает везде! Сток-брокер на вокзале - раз, совладелец массажного салона - два, начальник охраны у меня - три, дачу мне строит - четыре! А как иначе? Если я стану одного художника продавать, одну партию обслуживать - в трубу вылечу. Я выставляю десяток предложений. Здесь неудача - там победа. Раньше Первачев бойко шел. И цены неплохие были, - Поставец что-то прикинул в уме, облизнулся, подсчитал, - да, приемлемые. Но клиенты, что Первачева брали, где они? Где сегодня найти секретаря немецкого посольства, чтоб собирал картинки с колокольнями? Амбиции у Первачева есть, а кто его знает? Замдиректора ЦРУ в позапрошлом правительстве?

Леонид Голенищев рассмеялся и сказал Павлу: «Вот партизанская тактика». Поставец продолжал:

- Гузкин, Дутов, Пинкисевич - продаются. Их клиенты - старые коллекционеры, из тех, что Родченко собирали. Много таких? Хорошо, если сто наберется. Ой-ой-ой, сколько люди о себе воображают! Объективная рыночная стоимость! - руки Поставца потерлись друг о друга, - это надо же выдумать!

- Нет такой? - спросил Павел.

- Еще год-два, и пора гениям на пенсию. Пришли новые, слышат шум времени. Приезжают коллекционеры - им Сыча подавай, Снустикова-Гарбо, Лилю Шиздяпину.

На экране бритые люди принялись пинать ногами тело убитого. Убитый перекатывался из стороны в сторону.

- Чечня это, - сказал Павел, - не арт-форум.

- А, кстати, может быть, - легко согласился Поставец, - я смотрю, незнакомый перформанс. Значит, Чечня. Когда кошмар прекратится? Мои клиенты постоянно задают этот вопрос. И я отвечаю, как Владислав Григорьевич: каждый должен делать свое дело. Понемногу, не форсируя процесс, маленькими шагами…

Филипп Преображенский, судя по всему, был согласен с искусствоведами, он благосклонно кивнул, шевельнул попой и притопнул босой ногой. Рыбка оплыла вокруг художника и двинулась в другой конец аквариума. Две фигурки на экране вооружились пилой и принялись отпиливать третьему голову. Один из них время от времени бросал работу, чтобы вытереть пот со лба. Жара на телевизионной картинке была сильная.

- Или Сербия? - задумчиво сказал Голенищев, - может быть, что и Сербия.

- Чечня, - сказал Поставец, - видите бороды?

- А в Сербии бород, что ли, нет?

- А может, это в Ираке.

- Тоже может быть.

- Шииты, скажем, суннитов режут.

- Запросто.

- Или наоборот.

- А ты говоришь, война кончилась, - не удержался Павел. - И партизаны есть.

- В телевизоре война, - Леонид успокоил по-отечески, - и мы работаем над тем, чтобы она в телевизоре и осталась. Мы строим мир.

- Читали статью Розы Кранц на этот счет? - сказал Поставец. - Мир сегодня - это один научно-исследовательский институт. В одной лаборатории в Нью-Йорке - занимаются одной проблемой, в Лондоне - другой, в Москве третьей, складывают усилия, выдают готовый продукт.

- Какой продукт?

- Известно какой. Права человека. Гарантии завтрашнего дня. Какие клиенты появились! Например, Михаил Дупель. Как платит! Расстегнет пиджак и швыряет бумажник: бери сколько надо.

- Не хуже вкус, чем у европейца.

- И сегодня ждем гостя. Барон фон Майзель. Вот это коллекция.

- Ах, тот самый барон.

V