Учебник рисования, том. 1

- И был бы прав. Только с демократами не надо связываться. Наболтают, запутают, оружие распродадут. Захочешь воевать - пуль не сыщешь.

- Дальше: принц мог стать ученым, не обращая внимания на строй. Мало ли кто правит: Горбачев или Ельцин, Блэр или Буш - ну их в болото, займусь наукой. Другим не помешаешь, сам целее будешь. Здесь его двойниками являются Розенкранц и Гильденстерн - «молочные братья», дети одного университета.

- Как и Горацио.

- Горацио - это совсем другое дело. Горацио - это тот, кто все запомнит, а потом все напишет. Горацио, мой друг, - это ты. Ты еще про всех нас напишешь правдивую историю. А сейчас вспомни про Полония. Вот еще один вариант поведения. Служит преданно, работает исправно, ведь можно - для спокойствия державы, - служить не королю, но отечеству. Разве мы не знаем таких, служивших сперва одному королю, потом другому, но больше - месту.

- Служить Родине - почетное право всякого гражданина. Особенно если служба номенклатурная. Сегодня депутат, завтра министр, потом - банкир. Родина пост сыщет. Не забудь сказать про Гертруду.

- Она - воплощенная любовь, без принципов, без правил. Полюбила и неважно кого, было бы чувство страстным. И разве плохо просто любить? - спросил историк, который еще никого и никогда не любил. - И это тоже возможность, упущенная Гамлетом. Гамлету бы жениться, и все бы успокоились. Он мог бы провести остаток дней в постели со своей красоткой, позабыв амбиции.

- Не так просто, - сказал другой мальчик - и не мальчик уже вовсе, но молодой человек, с опытом, со знанием жизни. - Я вчера объяснился с Соней Татарниковой. Будь, говорю, моей Офелией и не уходи в монастырь.

- А она? - собеседник Соню Татарникову знал с детства, они вместе ходили в школу.

- Уйду, говорит, в монастырь. Правда, монастырь называется Сорбонна, находится в Париже, и нравы там свободные. Что я мог возразить? Королевства у меня нет, предложить нечего.

- Если ты ее любишь, - сказал мальчик, который не знал про это чувство ничего, - ты сможешь все преодолеть, и это тоже.

- Разве ее папу преодолеть под силу? Это тебе не Полоний.

- Сергей Ильич Татарников - хороший человек. Помнишь, мы к нему за книжками ходили?

- Профессор ни при чем, он лишь тень отца. Она не его дочка, а Тофика Левкоева - знаешь, этот мордастый, на плакатах? В оранжевых галстуках ходит. Вот лучезарный бандит, - сказал другой мальчик, который знал жизнь, - полстраны купил, а другую половину продал. Так что Офелия обеспечена.

- Офелия, - сказал его собеседник, - являет еще один вариант поведения. Принц мог по-настоящему сойти с ума и покончить с собой. Так, вероятно, ведет себя человек, потрясенный смертью отца, - просто сходит с ума. Он все типы поведения понемножку пробует. То сумасшедшим побудет, то в Пирра поиграет с мечом постоит, то задумается о государстве, как норвежец. Если посмотреть внимательно, все варианты поведения разобрали, и каждый, вообще-то, неплох. Но выбирает он потом окончательный вариант.

- Какой же?

- Я скажу, если сам не догадаешься. Ты ответь мне на простой вопрос: зачем внутри пьесы - еще одна пьеса? Зачем пьеса, которую играют актеры?

- Мышеловка? Нужна для того, чтобы разоблачить короля.

- Разве за этим? И как же короля разоблачили - тем, что обидели? Король видит, что его обвиняют в убийстве, оскорбляется, встает, уходит. Любой бы обиделся. Ты бы тоже оскорбился. Я, например, скажу тебе, что ты дурак. Ты на меня обидишься. Будет ли это доказательством того, что ты дурак? Прямым доказательством все-таки не будет. А косвенных и так хватает.

- Имеешь в виду мое объяснение с Соней? Глупость, признаю. Знал, что глупость, а все-таки заговорил с ней. Но это была не пьеса и даже не комедия - хотя моя жизнь и кажется смешной. Мне подчас странно, что все, что происходит со мной, происходит на самом деле - раз так, то ничего другого никогда не будет. Реальность - она одна. А Гамлетy все стало ясно именно в театре.

- Что именно ему стало ясно? Вот ты на какой вопрос мне ответь: мы назвали несколько судеб, которые он мог бы прожить, - эти судьбы представлены как наброски главной судьбы. Но какой? Все эти люди: Лаэрт, Фортинбрас, Пирр, Эней, Орест - они двойники Гамлета. Все они - дети теней. Все - воплощение некоей директивы. Как ее определить?

- Бремя наследства.

- Беру слова насчет дурака назад. Верно, бремя наследства, и есть много возможностей нести бремя. Для этого и выпущено на свет столько героев - они как бесконечные отражения в зеркале. Шекспир ставит одно против другого, и изображения множатся до бесконечности. Гамлет кладет этому предел. Когда?

- В конце он конец и кладет - когда их всех в гроб кладет. Тут им всем и приходит конец.

- Еще раз: он никого не убивал - все само убилось. Он время такое выбрал почему?

- Случайно все совпало - дуэль, яд, и настроение, видать, было хреновое. Папа умер, дождь, девушка утонула. Ну, как оно бывает?

- Но когда, когда, скажи - все это сошлось в одно?

- Когда посмотрел представление - оно отразило всю его историю. Он посмотрел - решил: все, пора. Хватит время тянуть.