Учебник рисования, том. 1

- Нет, это не афера. Это - движение капитала, просто диковинное движение, и мне как историку достаточно этого отрезка пути, чтобы увидеть весь процесс. Их украли, эти пять миллиардов, объясните мне, или не украли? Если да, то почему не нашли вора? Почему замолчали и не говорят больше про эту кражу? Это ведь кража века, не так ли? Или - тысячелетия? Испанский золотой запас, который присвоила Россия в тридцать седьмом, был в сотни раз меньше - и его без конца искали. Почему же этот капитал не ищут? Пять миллиардов, это не три рубля, даже не триста миллионов, их в чулок не засунешь, в офшор не спрячешь. К тому же денег как таковых теперь в обращении не бывает - их же не везли в чемоданах, их из ведомости в ведомость перегоняли. И украсть их люберецкий или техасский бандит не мог, верно? Как такой бандюга в правительственные бумаги залезет? Их брало правительство, а как же иначе? А правительство может брать только на государственные нужды, верно? На строительство дачи ведь столько не возьмешь? И не может быть столько посвященных в эту кражу, чтобы распределить краденое поровну и свести к скромным цифрам - сколько народу знало? Пять человек? По миллиарду, что ли, брали? Не верю. Или - сто? Тогда это уже государственное предприятие. Даже ничтожное испанское золото брали на государственные нужды и тратили на оборону - верно? Так объясните мне, историку, где этот капитал, данный на стабилизацию России? И куда сегодня этот капитал двигает историю - ведь капиталу положено двигать историю? Ответьте мне на простой - фактический - вопрос не может ли быть так, что цель трансакции достигнута, и искомая стабильность получена, а потому и денег не ищут? А если так, то какую же роль сыграл капитал? Может быть, не в деньгах счастье? И тем самым, не в товарном фетишизме, который деньги символизировали? И вот про это у Маркса нет ни единого слова. Мне кажется, это пропущенный том.

- Как можно, Сергей, - возразил ему Рихтер, - опускаться до того, чтобы идею - идею! - унижать разговором о чемоданах ворованных денег? Оттого, что страна говорит на языке порочных развратных людей, - от этого мы разве должны переходить на подобный жаргон?

- Вам про цифры беседовать скучно? Но вы сами сказали, что генеральный план развития истории (парадигмальный прожект, по-вашему) - научного характера. А если характер научный, так ответьте мне на скучные вопросы с цифрами в руках, будьте любезны.

- Я не могу ответить вам на языке цифр, - честно сказал Рихтер, - я никогда не интересовался цифрами. Потребности не было.

- Странная для марксиста черта, - вставил Татарников.

- Я не интересовался цифрами, поскольку интересовался общим замыслом исторического проекта. И общий замысел истории заключался как раз в преодолении узких материальных потребностей человечества, в том, чтобы не зависеть от быта! Научный проект в том и заключается, чтобы средствами постижения экономики - преодолеть экономику! А случилось наоборот - идею задушили корыстолюбием. Религиозный проект оказался в зависимости от Церкви, эстетический проект - оказался в зависимости от абсолютистских монархий, а научный был использован трестами и концернами. Маркс придумал свой проект для того, чтобы исходя из реальности - из той реальности, которую являла социокультурная эволюция на тот момент - и на языке этой реальности (вот что важно: средствами реальности и на языке реальности!) высказать идеи, эту реальность превосходящие. Он не мог игнорировать перемены, но стремился к иной цели, не цели эволюционного порядка - но к исторической цели! И цель (цель Маркса, цель Рабле, цель Христа) у истории всегда была одна - свобода. Для этой высокой цели человечество старалось использовать и религиозный проект, и эстетический, и научный. Но наука не являлась самоцелью - нет! Целью истории является восхождение от природной и социальной зависимости - к личной свободе! Да! К духовной самореализации!

- Так ведь уже взошли, Соломон! Уже реализовались! Уже и науку преодолели. Вот что меня смущает, Соломон. Ни золотого стандарта уже не осталось, ни Бреттон-Вудского, все кончилось - баста! Преодолевать нечего.

- О чем вы таком говорите, Сергей? Что это такое - бреттонвудский стандарт? Новые теории? Увольте! Вы мне фукуямовские бредни излагать собрались? Увольте меня от галиматьи.

- Избави Господь. У Фукуямы - убеждения есть, а у меня их нет. У меня одно голое любопытство. И одно желание - чтобы процесс истории (или социокультурной эволюции, мне без разницы) не отменил моей способности понимать.

- А он непременно отменит, Сергей. Понимать - значит встречать вызов социокультурной эволюции, искать методы преодоления ее.

- Знаете, как о вас говорят, Соломон? Говорят, что вы сочиняете новую религию.

- Кхе-кхм, - сказал на это Рихтер. Ему было приятно.

- И я согласен с этим, - сказал Татарников, - только одно смущает меня: ваша религия без заповедей.

- Что вы в виду имеете?